. Для некоторых религиозных евреев кремация, вероятно, все еще считалась очень большим оскорблением традиции или религиозной чувствительности (
sensibility).
РИТУАЛЫ СМЕРТИ
Эти наблюдения по поводу религии и характерных для жителей Берлина практик смерти нуждаются в дальнейшем прояснении. В конце концов, город долго имел репутацию нечестивого – такое представление утверждалось, как ни парадоксально, несколькими поколениями городских священнослужителей. Учитывая предполагаемые непослушание и либеральность горожан, общее отсутствие патриотизма, анархическую политику и низкую посещаемость церкви, многие служители протестантской церкви в первые десятилетия XX в. уверенно говорили о Берлине как о «самом нерелигиозном городе в мире»128. Между тем подавляющее большинство горожан не просто формально присоединились к тому или иному религиозному сообществу, как уже было отмечено выше: они были также и сторонниками религиозных обрядов погребения. По меньшей мере 82 процента протестантов, согласно городской статистике, в 1930 г. были похоронены «с церковным сопровождением»129. Меньшая, но все же значительная часть католиков – 62 процента – также получила после смерти религиозные ритуалы130. Что до евреев, то статистика менее определенна, но все же показательна: в 1930 г. среди евреев зафиксировано 2453 смерти, и 2288 похорон проведено в сопровождении религиозных обрядов131.
Что же означало для берлинцев религиозное погребение? Протестантских пасторов, которые считали похороны в «большом городе» христианскими лишь по форме, этот вопрос никак не затруднял. Они настаивали, что городские похороны бездушны, особенно по сравнению с благочестивыми деревенскими обычаями. Лишь в деревнях люди сохраняли чувство «величия и торжественности» смерти, отмечая ее приход всей общиной. Герман Прибе, министр бюргерства Груневальда, грустно размышлял: на селе люди выходят на улицу всей деревней, чтобы присоединиться к траурной процессии; звенят колокола, поют дети; после церковной службы они все перемещаются на кладбище, и, пока зарывают могилу, воздух оглашается пением. Такие благочестивые деревенские церемонии, писал Прибе, объединяют живых и мертвых, преобразуя «частную смерть в духоподъемное событие для всей общины»132.
Как не похоже это было на берлинские похороны! Они, по словам Прибе, духовно убоги и попраны признаками материализма, самомнения и человеческого тщеславия, особенно на краю могилы, где «ладан густыми облаками уплывал в небеса». Уже «стало практически поговоркой», что «нигде не встретишь столько лжи, как возле могилы» – писал он, имея в виду привычку скорбящих, произносивших мемориальные речи, слишком усердствовать в восхвалении покойного
