Учительница молчала. Класс тоже сначала замер, не очень-то понимая, с чего я, собственно, завелась. Мне Ассоль не нравится? Нравятся «толстоногие рыбачки»? С чего бы это?
Но довольно скоро одноклассники почуяли отчетливый дымок оппозиции, «подросткового бунта».
«Да какая разница, кто там с чем не согласен! Всё не так, как нам, молодым павианам, говорят старшие, – вот в чем дело!»
– Да, Мурашова права! – встал мой одноклассник, чемпион района по самбо. – У них жизнь по-настоящему тяжелая, а ей вольно́ же придуриваться…
– Действительно! – сказала с первой парты тщедушная, невзрачная троечница. – Почему всегда всё только красивым? Это нечестно!
– И Грей эти деньги вообще не заработал!
– А она сама-то хоть раз в жизни кому-нибудь по-настоящему помогла?
Мы жили и росли в пролетарском районе – Конный рынок, коммуналки, проходные дворы-колодцы, путаница Советских (бывших Рождественских) улиц… Классовая солидарность полезла изо всех щелей. Всем было жалко толстоногих рыбачек и их тяжело работающих рыбаков. В классе уже как будто витал рыбный запах. Все кричали разом. Меня почти видели на броневике…
– Замолчите все! – громко сказала учительница и встала из-за стола.
Все замолчали. Не потому что испугались – всем было просто интересно, что она теперь скажет. Одна – против стада молодых павианчиков, уверенных в своей правоте.
– Что ж вам сказать, дорогие мои… Вот она, – учительница указала на меня рукой, – очень ловко развела вас всех. Мы говорили о чудесной повести, и вы почти видели алые паруса, они почти вошли в вашу жизнь. Но она вернула вас в вонючий поселок, заставила вас жалеть… кого? Выдуманных писателем Грином людей? Да конечно же нет – себя! Таких, какие вы есть и какими, скорее всего, станете. Вот вы тут орете, возмущаетесь, практически сорвали мне урок… а ради чего? Ради ее обмана?
– В чем же обман? – мрачно насупившись, спросил самбист.
– Да в том, дорогие мои, что она как раз и есть та самая Ассоль. Она-то, хитрая лиса, которая сейчас вас на весь этот крик подняла, теперь, заметьте, уже давно молчит… А пройдет еще совсем немного времени, и она уйдет куда-нибудь совсем далеко отсюда, от вас, от этой школы – в свою биологию, литературу, науку, экспедиции, к своим алым парусам, а вы… на такие дешевые вещи ведетесь… Эх, вы…
Самбист молчал, сжимая огромные кулаки и пытаясь осознать сказанное. Тяжело молчали и все остальные.
Я, вскочив с места, сверлила глазами учительницу, но не знала, что ответить. В общей тишине, громко хлопнув крышкой парты, выбежала из класса. Почти сразу мне вслед прозвенел звонок.
