Разумеется, после трагической сцены и отъезда Годеливы он чувствовал себя покинутым.
Все последующие дни ему казалось, что дом словно вымер. Его омрачало безмолвие. Всякий приход и уход, шум шагов и голоса прекратились. Теперь это напоминало дом с покойником, где люди молчат и боятся двигаться. Комната, где произошла заключительная ссора, осталась нетронутой: пол, весь покрытый обломками: зеркало, с широкою, как рана, трещиной, продолжавшей углубляться, покрывать шрамами смертельного удара эту зеркальную бледность. Никто не входил туда; она оставалась закрытой, с заставленной и запертой на ключ дверью. Действительно, это была комната покойника, проходя мимо которой, люди дрожат и не смеют войти.
Барбара, к тому же, не покидала своих комнат, заставляла туда подавать обед, запираясь там, одинокая и озлобленная, чувствуя большой упадок сил. Открытие доказательства, наконец, найденного, сильный гнев, дикие выходки, бегство Годеливы, ушедшей на другой день, на заре, не повидавшись с нею, — все это потрясло и расстроило ее нервы, как снасти во время бури.
Теперь бесконечная усталость сменила острое возбуждение. Она более не раздражалась и не выходила из себя. Она пряталась по углам, пугливая, как больное животное, с похолодевшею кровью. Она блуждала по лестнице, коридорам, с покрасневшим и омоченным слезами лицом. Иногда, когда она случайно встречала Жориса, ее бешенство возвращалось на минуту, выражалось в каком-нибудь бранном, грубом слове, брошенном в него, как камень. Но у нее не было больше сил; она бросала только один камень, как будто наступал вечер и она уставала от своей мести… Жорис, в свою очередь, также скрывался, избегал ее, чувствуя к ней только одно равнодушие. Сознательно или от болезни, она все же заставила его слишком много страдать. Он не мог даже отныне воздержаться от ненависти, так как она, не имея возможности сделать его счастливым, разбила ему дорогуш и последнюю любовь, которая была для него утешением и обновлением. Как утешиться в том, что он снова стал одинок? Как забыть Годеливу, ушедшую из его жизни? Ведь она его любила, и она ушла! Это было непоправимо. Сначала он начал наводить справки о ней. Никто не знал места ее уединения. Может быть, она не поступила в монастырь Dixmude, как говорила, но устроилась в каком-нибудь другом городе, куда она вскоре позовет и его. Вероятно ли, чтобы такая любовь, какая была у них, окончилась так быстро и без всякой причины? Да, это правда; между ними стоял Бог. Начиная с тревоги, вызванной возможностью материнства, указаний духовника, открывшегося греха, угрозы адскою мукою, Годелива вдруг отстранилась и отдалилась от него. Но, конечно, разлука давала ей себя чувствовать. Невозможно, чтобы воспоминания о поцелуе не преследовали ее. А воспоминание быстро превращается в желание…
