Теперь это был как бы сон, точно ничего и не было.
Вдруг, среди беспорядочных мыслей, Жорис был приведен к действительности Годеливою, которая стоя притягивала ему руку, точно желала проститься с ним.
Жорис спросил ее:
— Что вы думаете делать?
— Вы понимаете, — отвечала Годелива печальным голосом, — я не могу дольше оставаться здесь.
— Да, — сказал Жорис, — мы уедем.
И в немом отчаянии, чувствуя себя одиноким, он хотел прижаться к ней, привлечь ее к себе, вернуть ее к себе в ту минуту, когда вся жизнь ускользала от него, когда он должен был подумать снова о будущем. Годелива отстранилась, еще более пугаясь того, что могло случиться, чем того, что произошло. Отойдя на другой конец комнаты, она сказала невнятным голосом, точно мечтая, как бы уже на краю разлуки:
— Вам, Жорис, надо остаться. Здесь ваша жизнь, ваше дело и ваша слава!
Затем она произнесла твердым голосом:
— А я поступлю завтра в монастырь Dixmude… Жорис почувствовал, что это — непоколебимое решение, поспешное осуществление плана, который она, быть может, обдумывала некоторое время. Открытие Барбары и ужасная сцена менее разделяли их, чем их противоположные стремления. Таким образом, события здесь не играли никакой роли. Они всегда только согласуются с нашей душой, обнаруживают то, что таится внутри нас. Бог и здесь все начал. Он и победил.
Годелива имела силы расстаться.
— Прощайте, Жорис, — сказала она, — в последний раз; я буду молиться Богу за нас.
Ее голос дрогнул на последних словах, казавшихся побледневшими, слабыми, заплаканными, как будто внутренние слезы душили их…
Она дошла до двери, ее ноги запутались в осколках целой руины, которая трещала под ее ногами. В эту минуту она снова увидела, как бы при свете молнии, их встречу в церкви St. Saveuor, свадебный вечер, кольца, которыми они обменялись на погребальной плите. Действительно, их любовь должна была дурно кончиться, так как зародилась на могиле. Теперь дурное предзнаменование подтверждалось.
Она решилась и вышла, не оборачиваясь в его сторону.
Корне, убитый горем, остался один, чувствуя себя настолько одиноким, что ему казалось, что он очнулся среди могил. И он подумал о двух женщинах, как о двух умерших, вдовцом которых он стал.
