«Послушайте, Альфред, когда-нибудь я должна была открыть вам эту страшную тайну: вы имеете право знать ее. Сегодня вечером вы ее узнаете; сегодня вечером вы прочтете в душе моей; сегодня вечером вы будете располагать более нежели моей жизнью — будете располагать моей честью и честью моей семьи; но с одним условием…»
«Каким? Говорите: я принимаю его заранее».
«Вы не будете больше говорить мне о своей любви, а я обещаю вам не забывать, что вы меня любите».
Она протянула мне руку, и я поцеловал ее с благоговейной почтительностью.
«Садитесь, — сказала она, — и не будем говорить об этом до вечера… Но что вы сегодня делали?»
«Я искал небольшой домик, очень простой и очень уединенный, в котором вы были бы свободны, были бы полной хозяйкой, потому что вам нельзя оставаться в гостинице».
«И вы нашли его?»
«Да! На Пикадилли. Если хотите, мы поедем посмотреть его после завтрака».
«Берите же вашу чашку».
Мы выпили чаю, сели в карету и поехали осмотреть наш дом.
Он был невелик, с зелеными жалюзи, с садом, полным цветов, настоящий английский дом в три этажа. В нижнем были общие комнаты. Второй этаж предназначался для Полины, а третий — для меня.
Мы вошли в ее покои; они состояли из передней, гостиной, спальни, будуара и кабинета, в котором было все, что нужно для музыки и рисования. Я открыл шкафы: в них уже лежало белье.
«Что это?» — спросила Полина.
«Когда вы поступите в пансион, — отвечал я, — вам понадобится это белье. Оно помечено вашими инициалами “П” и “Н”: “Полина де Нерваль”».
«Благодарю, брат мой», — сказала она, пожимая мне руку.
В первый раз она назвала меня этим именем после нашего объяснения, но теперь я не испытывал боли.
Мы вошли в спальню; на постели лежали две шляпки, присланные модисткой и сделанные по последней парижской моде, и простая кашемировая шаль.
«Альфред! — сказала мне графиня, заметив их. — Мне следовало бы одной войти сюда и найти все эти вещи. Мне стыдно, что я заставила вас столько хлопотать о себе… Я не знаю, прилично ли это, если я приму ваши подарки…»
«Вы отдадите мне деньги за все это, когда получите плату за свои уроки, — прервал я ее, улыбаясь. — Брат может ссужать сестру».
«Брат может даже дарить ей что-нибудь, если он богаче ее, и в этом случае тот, кто дарит, счастлив».
«О! Вы правы! — обрадовался я. — Ни один порыв нежности моего сердца от вас не ускользает… Благодарю… благодарю…»
Потом мы прошли в кабинет. На фортепьяно лежали новейшие романсы госпожи Дюшанж, Лабарра и Плантада, самые модные отрывки из опер Беллини, Мейербера и Россини. Полина раскрыла одну тетрадь и глубоко задумалась.
