Иногда он встречался с ней на улице, при обходах домов рабочих; порою он видел ее на митингах. Она обычно сидела в своей коляске за толпой рабочих и оттуда внимательно слушала его речь. Однажды она уговорила его даже придти к Уентворсам. И с каждым днем она все больше входила в его жизнь.
Положение его, как руководителя борьбы, становилось между тем все труднее. Слухи о поддержке фабрикантов крупным банкиром Розенталем все больше находили веру среди рабочих. На второй конференции, тоже не приведшей ни к каким результатам, один из промышленников похвастался, что они смогут выдержать двухлетний локаут. Годдар созвал общее собрание всех рабочих и с горячей страстностью доказывал, что этот фабрикант лжет. И снова рабочие подчинились его воле.
Никогда не боролся он так упорно, как теперь. Слишком много зависело от исхода этой борьбы. Дело шло не только о великих принципах труда, не только о настоящем и будущем многолюдного города, но и о его собственной карьере, а также — странным и непонятным образом и об его отношениях с лэди Файр.
Между тем лондонские знакомые стали настойчиво требовать лэди Файр обратно в Лондон. В Прогрессивной Лиге начались раздоры.
«Только вы можете поправить дело, — писал ей Алоизий Глим, — Фентон и Гендрик повздорили между собой, и мы все разделились на два лагеря. Вы должны приехать и помирить их за своим столом».
Лэди Файр колебалась. У нее была одна важная причина, чтобы остаться в Экклесби, и пятьдесят маленьких причин, чтобы поехать в Лондон. Детская столовая была в полном ходу. Ее личное участие становилось уже излишним, и она свободно могла передать ведение этого дела в компетентные руки. В сущности ей не для чего было оставаться! Это был редкий случай в жизни лэди Файр: она колебалась и не знала, чего она хочет. Наконец она решила пойти на компромисс: она поедет в Лондон, чтобы примирить врагов, а затем вернется в Экклесби.
— Я с большой неохотой покидаю вас, — сказала она Годдару накануне своего отъезда. — Можно подумать, что я дезертирую в тяжелую минуту. Но я постараюсь вернуться как можно скорее.
— Да, пожалуйста, вернитесь, — сказал Годдар умоляющим голосом. — Рабочие вас так полюбили, а для меня вы незаменимая поддержка.
Они возвращались пешком из детской столовой. Чтобы получить прощение за свой отъезд, лэди Файр отослала свою коляску и позволила Годдару проводить ее пешком домой. Была уже ночь. Луна поднялась и освещала все окружающее своим матово-серебристым светом.
