— Еще бы! — сказал Годдар, — это будет для нас огромной помощью.
— Вы не сердитесь на меня, что я делала это тайком от вас? — спросила она. — Мне так хотелось удивить вас и порадовать небольшой неожиданной помощью.
Она сложила свои руки на коленях и нагнулась вперед, заглядывая ему в лицо с прелестной и робкой улыбкой.
Годдар мог ей ответить только одно: ее затеи великолепны! Он искал и не находил слов, чтобы высказать свое волнение. И только уже прощаясь с ней он внезапно сказал прерывающимся голосом:
— Я чувствую себя другим человеком с тех пор как увидел вас. Мною уже начинало овладевать отчаяние. А теперь, — знаете, как сказано в стихотворении: «Удивительно, как улыбка Бога может изменить весь мир». Вы для меня улыбка Бога.
Лэди Файр отвернулась и покраснела. Она чувствовала, что краснеет, как девочка, но не могла совладать с собой. Никто еще не говорил ей таких слов. Она не знала, сердиться ли ей или радоваться? И, как умная женщина, предпочла неопределенность. Но, прощаясь с ним, она не могла никуда спрятать сверкающей в ее глазах нежности.
— Я буду в бараках армии спасения сегодня в девять часов вечера, — сказала она. — Может быть, вы придете немного помочь мне, если вы только не очень заняты.
Он с радостью обещал и вышел от нее сильным и бодрым. Никогда он не чувствовал в себе такой уверенности в конечной победе. Ему вдруг захотелось избыток своего счастья отдать другим, и он начал обходить убогие квартиры рабочих; своими словами, всем своим видом он вносил бодрость и передавал им частицу своей уверенности.
Один рабочий упорно не поддавался этому настроению.
— Стачки никогда не доводят до добра, — сказал он.
Годдар пристыдил его за малодушие. Ему хотелось крикнуть: «Да разве ты не видишь, что я непобедим?»
И в этот вечер счастье одного человека подняло настроение всей массы рабочих на несколько дней.
Детская столовая имела большой успех. Лэди Файр работала без устали, самолично раздавая кушанье. Вместе со своими помощниками она хозяйничала за столами в огромном пустом зале. Столы ломились под тяжестью больших чайников, гор хлеба и дымящихся тарелок с кашей.
Годдар любил пробираться сквозь толпу шумных чумазых ребятишек к тому месту, где стояла лэди Файр, всегда восхитительно свежая, в белом передничке и с засученными рукавами. Он любил смотреть, как она деловито раздавала кушанье; принимала деньги из маленьких грязных ручек, а чаще сама платила за бесчисленное множество несостоятельных посетителей. Когда толпа ребятишек спадала и в бараке становилось просторнее, она отходила от стола и ходила с Годдаром взад и вперед по зале, разговаривая о делах. Никогда еще не была она так близка ему, как теперь, когда их связывали общие интересы.
