Бѣдная Грета не могла не вспомнить всего этого! Несчетное число разъ спорили объ этомъ въ ея присутствіи отецъ съ Гансомъ, и такъ ссорились, что ей иногда отъ горя хотѣлось броситься въ прудъ! У нея отлегло отъ сердца, когда Гансъ вынулъ жребій, на два года ушелъ въ солдаты, и ему пришлось стоять въ ближайшемъ городѣ; но такъ какъ онъ былъ высокій и сильный малый, его скоро взяли въ гвардію и послали въ столицу, не въ резиденцию его свѣтлости великаго герцога, а въ Берлинъ – вслѣдствіе военной конвенціи, или – какъ это тамъ называется. Да, легко тогда стало на душѣ Греты, но радость продолжалась не долго – едва одни сутки. Потомъ ей опять стало тяжело на сердцѣ, тяжелѣе чѣмъ прежде! Она сама не знала, что съ ней сталось. Она постоянно думала о Гансѣ, гдѣ бы ни была, что бы ни дѣлала, и дома, и даже въ церкви, и все объ одномъ Гансѣ! Иногда, ночью, просыпаясь – прежде съ ней этого не случалось, а теперь очень, очень часто, – ей слышался совершенно ясно голосъ Ганса: «Милая Гретхенъ», или «здравствуй, Гретхенъ!» или что-нибудь въ этомъ родѣ. Сначала она просто боялась, такъ явственно былъ слышенъ голосъ, но потомъ привыкла, и въ этомъ случаѣ всегда читала «Отче нашъ», прибавляя: «Сохрани, Господи, моего Ганса!» и смотря на звезды, снова покойно засыпала.
Въ последній годъ, когда отъ Ганса не пришло ни одного письма, голосъ ей слышался рѣже и наконецъ совсѣмъ замолкъ. Она перестала пѣть любимыя пѣсни Ганса, которыя бывало, работая, пѣвала по цѣлымъ днямъ.
Ей казалось, что она вовсе не любитъ злаго Ганса, который, вѣроятно, уже давно забылъ ее въ большомъ городе; но стоило кому-нибудь дурно отозваться объ отсутствующемъ – а это случалось довольно часто, – или стоило ей пройти вечеромъ мимо совершенно развалившегося дома Ганса, гдѣ теперь жила бѣдная вдова съ четырьмя безобразными, полунагими детьми, – у нея вдругъ появлялось въ душѣ странное настроеніе. Она чувствовала, что еще любитъ Ганса и никого любить не будетъ, менѣе же всего богатаго, толстаго Якова Кернера, который, имѣя шесть лошадей въ конюшнѣ, кажется, думаетъ, что стоитъ ему только постучаться, такъ все двери и распахнутся передъ нимъ настежь. Черезъ Якова Кернера, – это былъ единственный разъ, – пришли въ деревню вѣсти о Гансѣ. Господинъ Кернеръ, какъ онъ велѣлъ называть себя по смерти отца, предпринялъ большое путешествіе, чтобъ узнать свѣтъ, и побывалъ въ Берлинѣ. Тамъ онъ встрѣтилъ на улице Ганса съ несколькими товарищами; онъ былъ очень навеселѣ; во второй разъ Кернеръ видѣлъ его на одномъ танцовальномъ вечерѣ, и на этотъ разъ Гансъ былъ не только навеселѣ, но даже совершенно пьянъ.
