Сначала приходила туда из любопытства — вдруг все же что-то почувствую? Потом по привычке. Потом мне стало казаться, что место под этим деревом самое удобное. Я приносила себе мягкий плед, чтоб не тревожили опавшие иголки, прислонялась спиной к стволу и, отложив порою книгу, мечтала — о будущем и о прошлом, о потерянной эльвинами родине, представавшей из книг сказочно-прекрасной, и о местах, в которые мы уедем, когда Анхен вернется. О том, как мы будем жить с Анхеном вдалеке от вампиров, и о том, как он жил, когда вампиром еще не был. Читая детские книжки, не могла не думать о детях. Тех, для кого сочинялись давным-давно все эти сказки. Маленьких эльвинах, так никогда и не ставших вампирами. Детях, что потерял когда-то Анхен, и тех, что потерял Риниеритин… И про единственного ребенка, выжившего при переходе в этот мир, не могла не думать… И про его сестру, для которой и покупались все эти книги, не думать не получалось тоже.
Девочка, для которой покупались книжки… Девочка, для которой создавался волшебный сад… Девочка, ради которой он однажды вернулся из самого невозвратного «навсегда»… Девочка, с которой он там сейчас… И которая уже очень давно не ребенок…
Я, наверное, думала о ней слишком много. И однажды, когда зима уже подходила к концу, она мне даже приснилась.
Я задремала прямо в саду, там, где сидела теперь почти всегда — под заветным кедром. Плед был мягок, а один из корней, что чуть выгибался из земли, так удобно лег под голову. И меня утянуло, закружило водоворотом. Чтобы выбросить в том же самом саду, под тем же кедром. Просто теперь в этом саду я была не одна. Впервые за два с лишним месяца здесь был вампир… или не вампир… не совсем… Ощущение было странным. Слабым-слабым, словно шепот, дуновение ветерка… Но не пойти на этот шепот я не смогла.
Она стояла на качелях, спиной ко мне, и увлеченно раскачивалась. Не взрослая женщина, которой она давно уже стала в жизни, но маленькая девочка, каждый день открывающая новый уголок волшебного сада. Ее белые, как чистейший снег, волосы вились за ее спиной, то отставая от летящей фигурки, то вновь догоняя и словно заключая в объятья. «И пусть будут белее волос твоих те облака…» — вспомнилась строчка из оды, сочиненной в ее честь братом. И подумалось, что облака белее этих волос найти нереально. Ни в одном из миров.
А маленькая Яся все раскачивалась, и при этом смеялась, и голос ее звенел, словно колокольчик, наполняя пространство вокруг ощущением бесконечного счастья…
