— Они нас найдут, — ответил Вьяса. — Судама знает об Алакапури. Положи сому в повозку, она здесь высоко ценится. Я проверю тришн.
Повозка заскрипела и медленно тронулась. Черные стволы деревьев выстроились вдоль дороги. Вьяса повторил снова мантры огня, и трибунда вновь осветила их путь.
— Солнце здесь никогда не появляется?
— Никогда, — ответил мистик. — Сурья никогда бы не позволил его лучам освещать Круг Ашур. Наракатала — самая темная из низких планет.
Гопал подумал о Китти. Как страшно ей должно быть на этой планете!
— Я убью их всех, если они что-то сделали с моей сестрой.
Его верхняя губа оттопырилась.
— Я могу понять твои чувства, — успокаивал его Вьяса, — но, если мы хотим закончить видхи, ты должен умерить свой пыл. Твой гнев только на руку Майе. — Вьяса, продолжая управляться с поводьями, обернулся к юноше: — Ты станешь существом без воли, бездушной раковиной, — он натянул поводья, направляя быков прямо, — как и эти животные, у которых каждое действие контролируется хозяином.
Гопал понял этот пример.
— Как я могу контролировать свой гнев? — спросил он.
— Только контролируя свое сознание, — ответил мистик, натягивая поводья и останавливаясь. — Возьми поводья.
Гопал исполнил указание, и вскоре фургон продолжил свой путь.
— Мы, как эта повозка, — продолжал мистик, — только мы приводимся в движение чувствами, а не быками. Эти поводья — наше сознание. Сознание предназначено для управления чувствами, а оно, в свою очередь, должно управляться разумом.
Он улыбнулся и дернул поводья в руках у Гопала, заставляя быков ускорить шаг. Колеса повозки вильнули вправо. Гопала тряхнуло, и он выпустил поводья. Вьяса засмеялся и опять взял управление на себя.
Лес по краям дороги становился все гуще. Деревья здесь были выше и нависали над дорогой, еще больше затемняя ее. Вьяса поднял трибунду повыше и произнес:
— Йотис.
Наконечник стал светиться ярче, чем прежде, и луч света продолжал освещать их путь. В луче света они могли видеть неизменный здесь туман, обволакивающий землю. Эта стелющаяся пелена была столь густа, что их повозка совершенно не оставляла за собой следов. Они сразу же заволакивались туманом.
Неожиданно перед ними выросла преграда. Услышав звуки едущей повозки, на дорогу вышла долговязая, почти бесплотная фигура человека, который был ростом не выше четырех футов. Тусклые, побитые доспехи показывали его бледную кожу, покрывавшую его скелет. Длинные, шелковистые волосы свисали из-под такого же побитого шлема. К наконечнику копья на цепи был подвешен небольшой человеческий череп.
