— Ложи-ись! — прокричал Евсеев, заметив, что истребитель вновь разворачивается, но все уже и так прижались к земле, распластавшись, стараясь слиться с нею, ибо спрятаться было некуда: равнина, с небольшими холмиками равнина лежала вокруг.
Вновь протрещала пулеметная очередь. Зимский, свернув голову набок, решился посмотреть в небо. На какой-то миг он увидел накренившийся при повороте самолет, блеск солнечных зайчиков на очках у пилота и его широко раскрытый в беззвучном хохоте рот —охотясь за людьми, вражеский летчик весело смеялся.
— Стерва! — простонал Алексей, в бессильной злобе вонзая ногти в твердую почву. Сердце его так громко стучало, что казалось, будто оно ударяется о землю. Он не понимал, страх это или не страх, — ему просто не верилось, что среди этого громадного пространства его может найти слепой кусочек свинца и тогда он больше не увидит ни этого голубого* неба, ни Евсеева с Юрезанским, ни товарищей в равелине — не увидит никогда!
«Неужели это произойдет сейчас? Так быстро?» — стучала в виски прилившая к голове кровь; и ему очень нс хотелось умирать, так и не сделав ничего, не вступив в битву с врагом, умирать в первом же боевом задании.
Так, прижавшись к земле, он ожидал следующей пулеметной очереди, как вдруг почувствовал, что в надсадный рев «мессершмнтта* вплелся звонкий, высокий звук другого мотора. Алексеи быстро поднял голову и радостно ахнул: наперерез «мессеру» шел, также на бреющем полете, покачивая изогнутыми крыльями, истребитель, прозванный гордым морским именем «чайка». Оба пилота заметили друг друга и одновременно взмыли свечой, стараясь выиграть в высоте для нанесения верного удара.
Поднялись с земли Евсеев, Юрезанскнй и другие и, затаив дыхание, следили, как две машины напряженно рвались вверх. Все пронзительней и пронзительней взвывали их моторы, вибрируя на какой-то немыслимо высокой ноте. Некоторое время истребители шли вровень, а затем стал вырываться вперед длинноносый фюзеляж «мессера».
— Давай! — шепотом сказал Зимскнн, впившись глазами в краснозвездную машину.
—Дава-ай! — словно угадав его мысли, громко прокричал Юрезанскнй.
— Да-ава-ан!!
Но «мессершмнтт» был уже наверху. Видя, что проиграл в высоте, свой истребитель резко отвалился в сторону, и на какое-то мгновение машины разошлись далеко друг от друга, а затем повернули и вновь стали сходиться лоб в лоб.
«Мессеру» было гораздо легче — он шел теперь, словно катился с горы, а «чайке» приходилось вновь карабкаться вверх, жалобно ноя перетруженным мотором.
