доблестные защитники Петропавловска, имущество этого порта со всеми судами... были бы в самом критическом положении и
могли, возможно, составить трофей в несколько раз более сильного, чем мы, неприятеля. Кроме того, плававшие около этих мест иностранные суда могли бы занять берег Татарского пролива и даже устье самой реки; .. .из этого ясно, что без своевременных исследовании и занятия устья реки и неразрывно связанных с ней берегов Татарского пролива >12 эти места могли быть навсегда потерянными для России. Вот те важные последствия наших открытий, которые не замедлили обнаружиться». >12
Первым, кто по-настоящему оценил подвиг Невельского и понял всю важность его открытия, был Муравьев. Вместе с рапортом об исследованиях в устье Амура в Петербург ушло и донесение губернатора, в котором тот писал:
«Из рапорта Невельского и карты, ко мне представленной, я вижу, что Невельской превзошел все наши ожидания и исполнил данные ему инструкции с тою полнотою, точностью и самоотвержением, которые только можно ожидать от глубокой, беспредельной преданности отечеству. Сделанные Невельским открытия неоценимы для России; множество предшествовавших экспедиций в эти страны могло достигать европейской славы, но ни одна не достигла отечественной пользы, по крайней мере в той степени, как исполнил это Невельской».
А в личном письме к Меньшикову Муравьев с восхищением отзывался о Невельском, как о замечательном моряке. «Мне много случалось ходить на судах военного нашего флота, — писал Муравьев, — и видеть много смелых и дельных офицеров. Но Невельской превосходит в этих отношениях все мои сравнения».
Однако слишком велика была разница в характерах этих двух людей. Муравьев не терпел критики, отличался большим самомнением и диктаторским нравом, а дальновидный, энергичный Невельской был независим и прям. В их отношениях скоро образовалась трещина, которая в конце концов привела к очень тяжелым для Невельского последствиям.
Но не будем забегать вперед, а последуем в Петербург, куда специальный курьер доставил рапорт Невельского.
Взрыв бомбы не произвел бы на графа Нессельроде такого впечатления, какое произвел рапорт Невельского. Негодованию графа не было предела: какой-то безвестный доселе капитан Невельской посмел ослушаться! Решился на дерзкий, самовольный поступок! Осмелился без высочайшего на то повеления организовать «собственную» экспедицию!
Да, осмелился! Но ведь благодаря этому он сделал великое географическое открытие, которое имеет огромное значение для родины.
