О выступлении каравана дам знать через Курта Сулюка.
Абдурашид».
Искандер-паша свернул и спрятал бумажку, потом бесцеремонно, холодно оглядел запыленного бродягу.
— Н-ну, вот тебе за труд, милейший! — Двумя пальцами он протянул ему несколько монет. — А теперь — поторопись! До ночи привезешь еще одно донесение. От него же.
Часа два спустя Искандер-паша в халате, светлой чалме и защитных очках подъезжал верхом к высоким воротам двора, где разместился мирахур с лутчеками. Двое вооруженных стражников распахнули перед ним ворота, ввели коня под уздцы во двор.
Выслушав сообщение, мирахур злобно захохотал, глаза сверкнули яростью:
— В песках я переловлю их, как зайцев. С живых шкуру спущу!
— Не забудьте: среди них Абдурашид, — глядя ему прямо в глаза, напомнил Искандер-паша.
— Ладно! — отмахнулся тот и нетерпеливо вскочил на ноги. — А ну, молодцы! Седлай!
ВСЕ РАВНО — ВПЕРЕД!
Пойманного, связав ему руки, притащили на катер. Он без движения лежал на полу каюты.
— Кто ты такой? — спросил его командир Союн Сулейман.
Бродяга поднял голову, обернулся. Потом замотал головой, замычал, видимо стараясь дать понять, что он немой. Бехбит, подойдя к нему вплотную, при свете керосинового фонаря под потолком стал рассматривать его руки. И вдруг схватил за плечо.
— Притворяешься, негодяй! Ведь ты Курт Сулюк, из лутчеков мирахург! Смотрите, — и он жестом подозвал командира и капитана. — На правой руке нет большого пальца. Ох, и запомнили наши дехкане эту руку с плеткой, когда налог из них выколачивали!..
В самом деле, на правой руке бродяги отсутствовал большой палец.
— Ну, будешь говорить, Курт Сулюк? — подступил к нему командир.
— Ай, буду, ваша милость! — плаксиво заголосил тот. — Ради аллаха, помогите мне сесть. — Его приподняли и усадили спиной к стене. — Верно говоришь, был я лутчеком у мирахура, но только давно уже ушел… И сейчас живу поденщиной… Ай, отпустите бедняка, что я вам сделал? Хозяин велел сторожить лошадь, она теперь убежит…
— Довольно болтать! — грозно прервал его Союн Сулейман. — Кто поручил тебе следить за нами?
— Следить? Помилуйте, я же лошадь…
— Ну, а это что? — Союн положил на стол полуизжеванную бумажку.
— Это? — Глаза у бродяги забегали… — Здесь заклинание против болезни. Надо проглотить…
— Что же ты вздумал лечиться в такой неподходящий момент?
Бродяга потупился. Потом опять заголосил:
— Ай, отпустите! Лошадь хозяина уйдет…
— Значит, скрываешь? Ну, посиди в трюме до завтра. Бехбит, позови бойца. Бросьте этого в трюм! Руки связать покрепче!
