с таким видом, как будто от неё зависел успех боя.
— Готовы? — раздался голос Зазерскова.
— Готовы, готовы! Акимов, поживей!
— Зараз сяду! — послышались голоса.
— Ну, слушай же, братцы! В круг!
Тесно окружили казаки своего командира; задние вытягивали шеи и слушали, стараясь не проронить ни одного слова.
— У Мира, где атаман и откуда мы в ночь отступили, — засада. Там полк Силаева, две сотни полка Каргина, а три наши в конвое у атамана. Влево наша седьмая сотня за леском, вправо — восьмая, во-он у церкви. Мы должны заманить все силы на Мир, не дав им спокойно развернуться. Команда будет одна: строй лаву; один свисток — лава вперёд, два — назад, в остальном надеюсь на вас, на вашу казацкую смётку и удаль! Старые, помогай молодым.
— Постараемся, ваше высокоблагородие! — загудели голоса.
— Ну, с Богом! — И по-регулярному, склонившись на левый бок, и другим голосом скомандовал есаул: — Равнение направо, шагом ма-арш.
Но казаки стояли, пока Зазерсков не крикнул:
— Да иди же, чёрт те в душу!
Сотня всколыхнулась, и кони, замотавши головами, тронулись, повалив дротики.
Вот прошли и роковой ивовый куст, вот высокая цветущая уже рожь стала бить по ногам, лошади рвались от повода и захватывали в зубы лакомый корм, вот опять цветущий луг, запах мятой травы, ароматный и сладкий запах цветов наполняет воздух. Из-под самых копыт лошади Зазерскова испуганная вылетает перепёлка, заяц выскакивает, делает несколько скачков вправо и влево, приостанавливается и, прижав уши, бешено несётся вперёд. В другое время по адресу косого послышались бы шутки и замечания, но теперь зайчишка улепетнул и никто его даже не заметил.
Все были серьёзны и сосредоточенны, каждый думал свою думу, и меньше всего думали все о предстоящем сражении и о возможности быть раненым или убитым. Все тупо и упорно избегали этой мысли и мысли о родине...
Но вот вдали показалось облако пыли, длинное, высокое, и в его туманных очертаниях засверкали копья и сабли.
— Рысью ма-а-ррш!.. Ну, трогай!..
Понагнулись казаки, и раз, раз, раз, чаще и быстрее затопотали кони, и сотня понеслась на передовой эскадрон.
Вот уже ясно видны стали темно-гнедые лошади улан, показались и жёлтые расцвеченные уланки, перья на киверах, раздалась и у них команда, и сверкнули на солнце сабли. Казалось, атаманская сотня хотела атаковать неприятеля, по крайней мере, дерзко фыркали лошади и грозно горели на солнце копья и сабли. Командир авангарда графа Турно, ротмистр Пршеиетковский, не понимал одного: как рискует одна сотня кинуться на него, когда сзади него идёт три полка. Нет ли резерва где? Но ни его острый взор, ни поиски его зорких фланкёров не могли открыть ничего подозрительного. Всюду было тихо и спокойно, и мирно горел крест на колокольне далёкого селения, и тихо было кругом.
