Ваня Олюшенко часто наведывался к кухне. Иногда ему удавалось схватить горсть грязных очисток. Он тут же с жадностью их проглатывал. Попадал он и под обстрел, но пока все обходилось благополучно. Я уговаривал его не ходить к кухне. Но разве голодного уговоришь отказаться от попытки достать пищу? Мы с Володей убедили друг друга, что сейчас для нас самое главное - сохранить жизнь, не рисковать, сберегать силы, исподволь присматриваться к товарищам, чтобы сколотить со временем надежную группу для побега. Поэтому мы старались не попадать под палки немецких солдат, не приближались к пулеметным вышкам, не ходили к мусорным ящикам за горстью очисток.
Спустя три недели после того, как нас ввели в этот лагерь, нам учинили санитарную обработку: отобрали одежду, обстригли кругом и натерли какой-то едучей мазью, потом выдали по маленькому кусочку мыла и загнали под холодный душ. Мы долго дрожали от холода, ожидая, когда выдадут какую-нибудь одежду. Наконец каждый получил выкрашенные в синий цвет суконные китель и брюки, а на ноги - деревянные колодки. Как ни убога была эта одежда, все же в ней мы немного согрелись. Каждому из нас солдаты на спине намалевали SU{1} и выдали жестяной жетон с номером. У меня был номер 11586. [54]
На следующий день нас заставили работать. Выстроили в колонну и погнали к станции. Оттуда мы таскали на своих спинах разборные бараки. В день до станции можно было сходить два раза, но мы успевали только один раз, потому что деревянные колодки спадали и натирали ноги до крови.
К вечеру у нас едва хватило сил, чтобы заползти в ямы.
Так проходил день за днем.
Дорога от лагеря до станции нам была теперь хорошо известна, но сделать хотя бы один шаг в сторону не представлялось возможным: конвоиры были начеку.
Однажды утром прошел слух, что сегодня будут отбирать пленных для этапа. Действительно, после поверки немцы отсчитали тысячу двести человек, построили их в колонну, выдали по буханке хлеба на пять человек и повели к воротам лагеря. В число отправляемых попали и мы с Володей и Ваней Олюшенко.
На станции нас опять затолкали в товарные вагоны, стоящие на путях, и заперли двери. Перед отходом поезда в каждый вагон зашли по два солдата с автоматами и устроились около дверей. Это была охрана.
Поезд тронулся. Он увозил нас все дальше на запад. Окна вагона были плотно затканы колючей проволокой. Наши стражи неподвижно, как истуканы, сидели у дверей. В вагоне было тесно и душно.
