— Положись на меня, милый Генри.
— Довольно, маменька: это прескверное дѣло и я не могу не винить себя въ немъ. Мнѣ непріятно о немъ думать.
— Не будь слишкомъ строгъ къ себѣ и не упрекай себя, милый Генри, пока ты еще такъ слабъ. Ты хорошо дѣлаешь, что раскаяваешься, но я, съ моей стороны, убѣждена, что эта женщина разставляла тебѣ сѣти. Но, какъ ты говоришь, все должно быть сдѣлано прилично. Признаюсь, я была глубоко огорчена, услыхавъ объ этомъ дѣлѣ; но съ той минуты какъ я увидѣла ее — ну, хорошо, оставимъ это, если тебѣ не нравится. Благодарю Бога, что ты понялъ наконецъ свое заблужденіе.
Мистриссъ Беллингемъ посидѣла нѣсколько минутъ молча, о чемъ то раздумывая, потомъ послала за своимъ письменнымъ приборомъ и принялась писать. Сынъ ея пока безпокойно двигался въ нервномъ раздраженіи.
— Это дѣло замучитъ меня на смерть, отозвался онъ: — я не могу оторвать отъ него мысли.
— Ужъ предоставь мнѣ; я такъ устрою что все будетъ хорошо.
— Нельзя ли намъ уѣхать отсюда ныньче вечеромъ? Въ другомъ мѣстѣ меня это не такъ будетъ мучить; я боюсь опять увидѣться съ нею, меня пугаетъ сцена; а потомъ опять мнѣ кажется, что я долженъ бы повидаться и объясниться съ нею.
— Ты не долженъ и помышлять объ этомъ, Генри, сказала мистриссъ Беллингемъ, испугавшись одной этой мысли. Скорѣе мы уѣдемъ отсюда черезъ полчаса и попробуемъ перебраться къ ночи въ Пенъ-тре-Воласа. Теперь нѣтъ еще трехъ часовъ и намъ остается цѣлый вечеръ. Симпсонъ останется здѣсь и уложитъ остальныя вещи, а потомъ приѣдетъ съ ними къ намъ. Мангональдъ и кормилица поѣдутъ съ нами. Въ силахъ ли ты проѣхать двадцать миль, какъ ты полагаешь?
— Все на свѣтѣ, только бы выйти изъ этого затрудненія. Мистеръ Беллингемъ сознавалъ, что ему не такъ слѣдовало бы поступить съ Руфью, хотя прямой долгъ его ни разу не представился его уму. Но ему представлялся случай выпутаться изъ этой дилеммы и избѣжать множества упрековъ; онъ хорошо зналъ, что мать его не скупая на деньги, обдѣлаетъ дѣло «прилично»; а онъ съ своей стороны можетъ во всякое время дать Руфи тѣ объясненія, какія сочтетъ нужными. Такимъ образомъ онъ далъ на все свое согласіе и вскорѣ даже нѣсколько развлекся отъ своей скуки, глядя на хлопотливыя приготовленія къ отъѣзду.
Все это время Руфь спокойно сидѣла въ своей комнатѣ, убивая скучные, долгіе часы въ придумываніи всевозможныхъ сценъ свиданія. Комната ея выходила на дворъ и находилась во флигелѣ, довольно далеко отъ главнаго корпуса дома; поэтому происходившіе въ домѣ хлопоты не могли возбудить въ ней подозрѣній. Впрочемъ, если бы даже до ея слуха и доходило хлопанье дверей, громкія распоряженія и стукъ экипажей, то и тогда ей не пришло бы въ голову подозрѣвать истины. Въ любви ея было слишкомъ много вѣры.
