— Руфь никогда не бывала ни дерзкой, ни безстыдной; она неопытна и могла оскорбить васъ по глупости.
Споръ утомилъ его и онъ жалѣлъ, что дѣло дошло до него. Съ той минуты какъ онъ узналъ подлѣ себя свою мать, его стала безпокоить трудная задача его отношеній къ Руфи и всевозможные планы мелькали въ его умѣ; но онъ нашолъ такимъ утомительнымъ трудомъ обдумывать и соображать ихъ, что рѣшилъ отложить ихъ въ сторону до выздоровленія.
Но затрудненіе, въ которое поставила его связь съ Руфью, примѣшивало въ его умѣ, къ воспоминанію о ней, чувство досады и раскаянія, что онъ впутался въ это дѣло. Онъ желалъ бы никогда не встрѣчаться съ нею, но желалъ и этого съ тою томною лѣнью, съ какою желалъ и чувствовалъ все что не касалось непосредственно его ежедневнаго комфорта. Это стало для него самымъ затруднительнымъ, самымъ непріятнымъ дѣломъ. Впрочемъ несмотря на то, что Руфь была причиною его затрудненія, онъ не могъ слышать когда на нее клеветали; вѣроятно движенія его выразили это слишкомъ твердо, потомучто мистриссъ Беллингемъ тотчасъ же повела дѣло иначе.
— Я считаю лишнимъ спорить насчетъ характера этой дѣвушки, но надѣюсь, что ты не станешь оправдывать свою связь съ нею; надѣюсь еще, что ты не до такой степени утратилъ чувство приличія, чтобы допустить чтобы мать, твоя оставалась подъ одною кровлею съ этою погибшею женщиною, рискуя безпрестанно встрѣчаться съ нею.
Она подождала отвѣта, но его не было
— Я спрашиваю тебя объ одномъ: прилично это или нѣтъ?
— Полагаю что нѣтъ, отвѣчалъ онъ мрачно.
— А я полагаю изъ твоего отвѣта, что по твоему мнѣнію лучше всего было бы рѣшить затрудненіе такимъ образомъ: чтобы я уѣхала и оставила тебя съ твоею развратною спутницею.
Отвѣта попрежнему не было, но признаки нетерпѣнія и скуки возрастали. Всему этому виною была Руфь. Наконецъ мистеръ Беллингемъ заговорилъ:
— Вы не хотите помочь мнѣ выйти изъ затрудненія. Я вовсе не желаю чтобы вы уѣхали и не намѣренъ платить оскорбленіями за всѣ ваши заботы обо мнѣ. Руфь не въ такой степени заслуживаетъ осужденія какъ вы полагаете, это я говорю и повторяю; но я готовъ не видѣться съ нею болѣе, если вы научите меня какъ это сдѣлать, не поступая неблагородно. Только, прошу васъ, избавьте меня отъ всѣхъ этихъ дрязгъ, пока еще я такъ слабъ. Я совершенно отдаюсь въ ваши руки. Раздѣлайтесь съ нею какъ знаете; лишь бы это было сдѣлано какъ дѣлаютъ порядочные люди, и чтобы я никогда болѣе не слыхалъ объ этомъ. Я не вынесу; дайте мнѣ покоя, избавьте отъ нравоученій, пока я запертъ тутъ и ничѣмъ не могу развлечься отъ непріятныхъ мыслей.
