Джентльменъ (то былъ мистеръ Беллингемъ) спокойно приказалъ вынуть изъ экипажа вещи и заплатилъ почтальону. Потомъ, обернувшись, заговорилъ съ хозяйкою, которая уже начинала возвышать голосъ.
— Неужели вы такъ измѣнились, Дженни, что можете выпроводить въ такой вечеръ стараго пріятеля? Сколько я помню до Pentre Voelas'а цѣлые двадцать миль сквернѣйшей горной дороги.
— Какъ можно, сэръ, не имѣю чести знать, мистеръ Беллингемъ кажется, какъ можно, сэръ, всего-то осьмнадцать и то это мы такъ считаемъ, а понастоящему не болѣе семнадцати. А у насъ совсѣмъ полно, сэръ, къ сожалѣнію совсѣмъ полно
— Такъ, Дженни, но чтобы обязать меня, стараго друга, вы можете найти иное мѣсто кому-нибудь изъ вашихъ гостей, вотъ хоть въ этомъ домѣ, напротивъ.
— А можетъ-быть вы сами, сэръ, туда пожелаете; я доставлю вамъ тамъ лучшія комнаты, пошлю туда кое-какихъ вещей, чтобы вамъ было поудобнѣе.
— Нѣтъ, Дженни, я остаюсь здѣсь. Вы хотите, чтобы я рискнулъ помѣститься въ этихъ комнатахъ, когда мнѣ уже давно извѣстна ихъ грязь. Какъ-будто вы не можете убѣдить къ этому кого-нибудь другого, а не стараго друга вашего? Ну скажите, что я заранѣе написалъ вамъ, чтобы удержать за мною комнаты. О, да вѣдь я знаю, вы сумѣете все обдѣлать; я знаю вашу добрую душу.
— Это такъ, сэръ, пожалуй. Вотъ я посмотрю, нельзя ли васъ съ леди въ заднюю комнату, теперь пока она свободна: леди простудилась и лежитъ сегодня въ постели, а джентльменъ занятъ вистомъ. Вотъ я посмотрю нельзя ли.
— Благодарю, благодарю! Есть ли тамъ огонь? Если нѣтъ, велите затопить. Руфь, пойдемъ!
Они вошли въ большую комнату на сводахъ, казавшуюся въ этотъ вечеръ довольно мрачною, но я видѣла эту самую комнату веселою и оживленною молодостью и надеждами, и освѣщонною яркими лучами солнца, которые сползали по багряному склону горы, разстилались по зеленымъ долинамъ и добирались до маленькаго садика подъ окномъ, полнаго кустами розъ и лавенды. Все это я когда-то видѣла, но болѣе не увижу.
— Я не знала, что вы уже бывали здѣсь, сказала Руфь, когда Беллингемъ снималъ съ нея салопъ.
— О, да, я былъ здѣсь года три тому назадъ съ товарищами. Мы прожили здѣсь около двухъ мѣсяцевъ, плѣненные добродушіемъ и проказами Дженни, но наконецъ насъ выгнала отсюда нестерпимая грязь. Впрочемъ одну-двѣ недѣли можно вынести.
— Но можетъ ли она принять насъ, сэръ? Мнѣ послышалось, она говорила, что въ домѣ нѣтъ мѣста.
— А я говорю что есть, но вѣдь я ей хорошо заплачу. Ей ничего не стоитъ извиниться передъ какимъ-нибудь бѣднякомъ и выпроводить его вонъ въ тотъ домъ напротивъ. Одинъ-два дня, что мы здѣсь пробудемъ, немного значатъ.
