Молодые люди стояли безмолвно, наслаждаясь этою картиною. Воздухъ былъ полонъ какихъ-то мелодическихъ звуковъ; отдаленный благовѣстъ гармонически сливался съ нѣжнымъ пѣніемъ прятавшихся гдѣ-то вблизи птичекъ; не слышно было ни мычанія скота, ни рѣзкихъ голосовъ работниковъ по фермамъ, какъ будто все стихло въ религіозномъ покоѣ воскреснаго дня. Руфь и Беллингемъ стояли передъ домомъ, безпечно наслаждаясь окружающимъ видомъ. Часы въ гостиницѣ пробили восемь и бой ихъ громко и рѣзко раздался въ тишинѣ.
— Неужели уже такъ поздно? спросила Руфь.
— Я тоже никакъ не думалъ, отвѣтилъ Беллингемъ. Но это не бѣда: вы поспѣете домой гораздо ранѣе девяти. Постойте, вотъ тутъ, я знаю, есть дорога полями гораздо короче; подождите минутку, я схожу распросить о ней въ гостиницѣ.
Онъ выпустилъ ея руку и отправился въ гостиницу. На песчаный холмъ медленно въѣзжалъ кабріолетъ, незамѣчаемый молодою четою, и взобравшись на платформу, остановился прямо передъ ними въ ту минуту какъ Беллингемъ отходилъ отъ своей спутницы. Руфь обернулась на стукъ лошадиныхъ копытъ и увидѣла мистриссъ Мезонъ!
Между ними не было десяти, не было пяти ярдовъ разстоянія. Онѣ въ ту же минуту узнали другъ друга и хуже всего то, что мистриссъ Мезонъ ясно видѣла своими зоркими, рысьими глазами положеніе, въ которомъ Руфь стояла съ молодымъ человѣкомъ, передъ тѣмъ какъ онъ ее оставилъ. Рука дѣвушки лежала на его рукѣ, крѣпко сжатая его другою рукою.
Мистриссъ Мезонъ мало заботилась объ искушеніяхъ, которымъ подвергались ввѣренныя ей ученицы, но становилась неумолимо строга, если эти искушенія оказывали нѣкоторое вліяніе на ихъ поведеніе. Она называла это «блюсти честь своего заведенія.» Понастоящему, похристіаиски, слѣдовало бы съ материнскою заботою оберегать довѣренныхъ ей дѣвушекъ.
Къ довершенію, въ этотъ вечеръ она находилась въ раздражонномъ состояніи духа. Братъ ея вздумалъ провести ее чрезъ Генбери, чтобы доставить ей непріятныя свѣдѣнія о поведеніи ея старшаго сына, служившаго прикащикомъ у торговца суконъ, въ сосѣднемъ городѣ. Она кипѣла негодованіемъ, но это негодованіе было обращено не противъ настоящаго виновнаго, ея непогрѣшимаго баловня. Находясь въ такомъ раздражонномъ состояніи духа (потомучто братъ ея справедливо защищалъ противъ ея нападокъ хозяина и товарищей ея сына), она увидѣла Руфь, стоящую съ молодымъ человѣкомъ, далеко отъ дома, поздно вечеромъ и ухватилась за случай дать излиться своей злобѣ.
