— Это внукъ старой Нелли Броунсонъ, отвѣчали ей.
— Надо отнести его домой. Далеко это отсюда? спросила Руфь.
— Нѣтъ; это вотъ тутъ, близехонько.
— Чтобы сейчасъ же кто-нибудь бѣжалъ за докторомъ! повелительно сказалъ мистеръ Беллингемъ: — и немедленно привелъ его къ этой женщинѣ. Не держите его долѣе, прибавилъ онъ, обращаясь къ Руфи и впервые припоминая тутъ ея лицо: — ваше платье уже насквозь промокло. Эй, малый! подними его осторожнѣй.
Но ребенокъ судорожно уцѣпился руками за платье Руфи и она не позволила его тревожить. Она осторожно понесла свою тяжолую ношу къ бѣдному домишку, указанному ей сосѣдями. Изъ двери его выскочила убогая старуха и въ волненіи ковыляла, расталкивая народъ.
— Сердце мое! вскричала она: — одинъ мнѣ оставался, да и того я пережила!
— Успокойтесь! сказалъ мистеръ Беллингемъ: — ребенокъ живъ и вѣроятно останется въ живыхъ.
Но старуха была неутѣшна и твердила, что внукъ ея умеръ. Онъ и точно умеръ бы, еслибы не Руфь и не двое или трое изъ наиболѣе добрыхъ сосѣдей, которые подъ руководствомъ мистера Беллингема суетились вокругъ него, употребляя всѣ средства къ приведенію его въ чувство.
— До сихъ поръ этотъ народъ не могъ привести доктора! замѣтилъ мистеръ Беллингемъ, обращаясь къ Руфи, съ которою у него установился родъ безмолвнаго пониманія другъ друга съ тѣхъ поръ какъ они вдвоемъ были единственными свидѣтелями (кромѣ дѣтей) страшнаго происшествія. Этому способствовала также и извѣстная степень образованія, дававшая имъ возможность понимать мысли и языкъ другъ друга
— До какой степени трудно вбить какую-нибудь мысль въ эти безтолковыя головы! Они стоятъ и толкуютъ какого бы привести доктора, какъ будто тутъ непремѣнно надо Броуна или Смита, а ребенокъ между тѣмъ уже успѣлъ придти въ чувство. Мнѣ нѣтъ времени дожидаться; я торопился ѣхать, когда увидалъ утопающаго мальчика. Теперь онъ совсѣмъ отошолъ и открылъ глаза, значитъ мнѣ незачѣмъ долѣе оставаться въ этой душнотѣ. Moгу я просить васъ объ одной вещи? Потрудитесь наблюсти, чтобы ребенокъ имѣлъ все что ему понадобится. Я оставлю вамъ мой кошелекъ, если вы позволяете, прибавилъ онъ, подавая его Руфи, очень обрадованной этою возможностью доставить бѣдному мальчику нѣсколько необходимыхъ вещей, въ которыхъ, какъ она замѣтила, онъ нуждается. Но сквозь петли кошелька мелькнуло золото и Руфь не рѣшилась принять на себя распоряженіе такимъ богатствомъ.
— Это слишкомъ много, сэръ! сказала она. — Одного соверена за глаза довольно. Я возьму его и возвращу вамъ, при свиданіи, то что останется. Или я могу переслать вамъ?
