— Князь, сказалъ онъ громко, — я поставленъ теперь въ такое положеніе, что мнѣ, дѣйствительно, кажется, ничего болѣе не остается какъ послѣдовать вашему совѣту. Я переговорю съ тетушкою и она, вѣроятно, ничего не будетъ имѣть противъ такого моего путешествія… А на будущій годъ позвольте ужъ мнѣ серьезно расчитывать на ваше содѣйствіе?…
Морщины разомъ сгладились съ чела князя Ларіона. Онъ всталъ, и протянулъ руку Гундурову.
— Я вамъ отъ души добра желаю, Сергѣй Михайловичъ, знайте это! искренно, почти горячо, проговорилъ онъ.
Молодой человѣкъ былъ тронутъ, и съ безмолвнымъ поклономъ пожалъ поданную ему руку…
Въ это время по всему дому раздался трескучій звонъ китайскаго гонга.
— Одѣваться! весело и насмѣшливо объяснилъ князь;- я долженъ предварить васъ, Сергѣй Михайловичъ, что княгиня Аглая Константиновна бывала въ англійскихъ замкахъ, и ихъ обычаи перенесла теперь въ Сицкое: къ обѣду у нея являются не иначе какъ во фракѣ и бѣломъ галстукѣ. Звонъ этого гонга обозначаетъ: къ туалету; черезъ часъ позвонятъ на дворѣ — къ обѣду. Соображайтесь?…
Пріятели наши поклонились и вышли.
Князь Ларіонъ прошелъ за ними нѣсколько шаговъ, медленно оборотился и, когда они изчезли въ сосѣдней комнатѣ, вернулся къ своему рабочему столу, сѣлъ противъ портрета племянницы и, подперевъ голову обѣими руками, погрузился въ глубокую, сладкую и мучительную, — старческую думу…
— Каково ядовитъ старикъ-то этотъ? заговорилъ Ашанинъ, какъ только сошли они съ лѣстницы на дворъ, по пути къ своимъ комнатамъ.
Гундуровъ съ изумленіемъ поднялъ голову…
— Да что ты, лицемѣръ, или простофиля? даже разсердился его пріятель. — Ты въ самомъ дѣлѣ не разобралъ къ чему онъ велъ рѣчь?
— Къ чему? разсѣянно повторилъ нашъ герой:- онъ совѣтовалъ мнѣ ѣхать по всей Россіи…
— Боже мой, какъ безтолковъ этотъ ученый народъ! воскликнулъ Ашанинъ, — да вѣдь это-жъ онъ тебѣ въ ротъ положилъ! Весь этотъ разговоръ о его участіи къ тебѣ, о старыхъ связяхъ, о Славянофилахъ, о твоей карьерѣ, и чего онъ онъ тутъ не наплелъ? — неужто-жь онъ даромъ сталъ бы кидать свои слова?… Вѣдь все-же это подведено было къ тому, чтобы какъ можно любезнѣе предварить тебя заранѣе, что княжну не выдадутъ за «23-хъ лѣтняго человѣка,» который «не создалъ себѣ еще никакого положенія» — и чтобъ ты, значитъ, отложивъ всякое о семъ попеченіе, отправился «немедля» путешествовать по Киргизскимъ степямъ!.. Или ты пропустилъ мимо ушей его слова?…
Гнѣвомъ, стыдомъ и страданіемъ, исказилось все лице Гундурова.
