Палка ваша сантиметров на десять, но Стас и не думал останавливаться. Ударил еще раз. Козаченко замолчал. Стас его понял и оттянул конец ленты.
— Я скажу… вынь палку… О-о! — застонал Козаченко.
— И не мечтай, чувствуй то же, что чувствовала Лена, когда принимала смерть.
Арнаутский впервые вдруг ощутил, как в нем закипает ярость:
— Говори, — и приготовился ударить по палке. — Быстро.
Стас включил диктофон и поставил его на пол в полуметре от головы Козаченко.
— Тогда… мы утром сидели около клуба и пили.
— Кто мы?
— Братан Сердюк, я и он, — кивнул на Саранцева, — вынь палку-у…
Ответом был удар топориком по торцу.
— Ой! — пискляво ойкнул Козаченко и быстро заговорил, убедившись, что любая пауза влечет дикую боль от продвижения деревянного копья. — Мимо нас прошла та девка. Серега… хотел ее остановить, но мы с Витюхой удержали. Куда это она, спросил серый. Братан ответил: в город, видишь с книгами пошла. А обратно когда, спросил Серега. Электричка в четыре или в пять. Позже вряд ли она поедет. Я еще удивился, что Витюха все знает. Мы продолжали пить… Ох!.. Больно!.. Отпусти… Не надо, не бей, я дам показания, дам!.. А Серый больше не стал пить. Видно тогда он что-то задумал.
Саранцев издал глухой звук, пытаясь остановить Козаченко, но тот, кося глазами на руку с топориком, не обращал внимания на его предостережения.
— Днем добавили бутылку, и Серега сказал: пойдем встречать девку. Я, говорит, ее трахну, а вы поможете. А нам уже было все равно, крепко поддали… Ну, ослабь… Кровь же идет… Горит все внутри…
Стас посмотрел диктофон, лента кассеты медленно крутилась, и поторопил:
— Продолжай, быстро.
— Ну, мы и пошли. В лесу часик вздремнули, допили полбутылки. В общем ближе к вечеру там и встретили тебя и ее… Ой… Мы-и…
— Кто и что делал, все подробно! — приказал Арнаутский.
— Когда ты убежал, мы ее затащили в лес, недалеко, метров на двадцать… Она раз крикнула, а Серега заткнул ей рот… Я и Витюха… Ох!..
— Ну, — прорычал, задыхаясь от злости, Стас.
— Я и Витюха держали ее за руки и ноги, а Серега задрал платье, сорвал трусы и… трахнул… Она не шевелилась, наверно, отключилась. После мы немного подождали. Я закурил еще… думал, очнется, так тоже…
— А кто ее… задушил?
Козаченко затылком показал на Саранцева.
Стас заклеил ему рот и приступил к допросу Саранцева, оторвав ленту за один конец.
— Ты что же врешь! — закричал Саранцев. — Это же ты корень воткнул!
Он безумными глазами следил за топориком, ожидая удара по голове.
