И продолжала далее, предупреждая Лэтема, что первая глава в рукописи отсутствует совсем, а вторая и третья — «неудовлетворительны даже в набросках» и что полторы странички краткого пояснительного материала в конце первой части тоже были ею пропущены, а без этого «вся первая часть летит к черту!»
Да, части вторая и третья, в общем, неплохи, соглашалась Пегги, но там тоже не хватает короткого пояснительного раздела. Однако больше всего беспокоило ее «ужасное падение интереса и замедление темпов действия» на стыке третьей и четвертой частей, а также та путаница, которую может вызвать наличие двух вариантов главы о смерти Фрэнка Кеннеди.
И затем она перечисляет все недостатки четвертой части книги, делая вывод, что в ней не хватает политической и социальной основы, что делает роман к концу «чрезвычайно слабым». А кроме того, Пегги опасалась, что она не совсем точно изобразила мужчин-южан периода Реконструкции, представив дело так, словно одни только леди и были мужественны в те тяжелые времена, — ошибка, которую Пегги хотела бы исправить.
И, наконец, она оправдывалась по поводу наличия трех-четырех вариантов одной и той же главы в одном конверте. Они попали туда для того, объясняет Пегги, чтобы ее мужу «было удобнее сравнивать варианты и отбрасывать худшие».
А в конце письма она выражает уверенность в том, что рукопись еще заставит Лэтема пережить «ужасно трудные времена». И добавляет: «Если после прочтения рукописи вы решите, что сможете сделать из нее нечто вразумительное, тогда берите ее с собой в Нью-Йорк с моим благословением и благодарностью. Но если вдруг дальнейшее чтение убедит вас в том, что она слишком напоминает «свалку», чтобы быть понятой, то верните ее мне. Я уберу все ненужные варианты, а там, где пропущены главы, вставлю краткие описания содержания этих глав».
Эти слова невозможно истолковать превратно. Вопреки всем ее последующим утверждениям, что рукопись Лэтему она отдала под влиянием момента и что не раз потом просила его вернуть ее, Лэтем, похоже, привез рукопись Макмиллану с одобрения Пегги.
Вполне может быть, что она действительно невысоко оценивала свою работу, но ведь она могла потребовать вернуть рукопись сразу же — и, однако же, не сделала этого.
Прежде чем Пегги выбрала время, чтобы отправить письмо, в котором соглашалась на просьбу Лэтема разрешить взять ее рукопись в Нью-Йорк, от него уже успело прийти два восторженных послания, и ей пришлось добавлять постскриптум в свое неотправленное письмо. В нем она дописала, что его «ободряющие слова» были намного «полезнее для моей спины, чем все корсеты, электролечения и операции, которые прописывали мне врачи».
