Она украсит собой любое место.
Вернувшись в комнату, где она лежала на диване, я долго смотрел на её обнаженную красоту, словно впитывал в себя то, что видели глаза. Я просил прощения, что приходится осквернять её тело, но по-другому нельзя. Даже в древности люди совершали этот ритуал с теми, кого считали Богами.
Я перенес тело на пол, на предварительно расстеленную клеенку.
Я приготовил инструменты, эмалированный таз и стеклянную пятилитровую банку с широким горлом. Впереди очень необходимое действие, но и самое неприятное — и для меня, и для неё.
Надев резиновые перчатки, я в некотором роде упаковал свое сознание в латекс — так легче осквернять божественное тело. Я как бы отгородился оттого, что делают мои руки, и таким образом, сохранил свое сознание в неприкосновенности. Хотя, когда скальпель в первый раз прикоснулся к коже, я почувствовал всем своим существом святотатство содеянного мною. Тем не менее, я продолжал делать то, что необходимо. В своем сознании я непрерывно бормотал священный текст, хранившийся в памяти:
Эти северные небесные боги,
которые не могут погибнуть — она не погибнет,
которые не могут устать — она не устанет,
которые не могут умереть — царица не умрет.
Твои кости не погибнут.
Твоя плоть не испортиться.
Твои члены не будут далеко от тебя,
ибо ты одна из богов.
Среди Ax-Богов царица увидит, как они стали Ax и она станет Ax тем же способом.
Ты сделаешь Ax в своем теле.
Она не умрет.
Я мысленно говорил, а руки делали дело. Я широко рассек кожу живота над лоном, и, где рукой, где скальпелем, разрывая и рассекая ткани, добрался до брюшной полости. Постепенно извлекая, выкладывал петли кишечника в таз, заняв его полностью за какие-то десять минут.
Далее — желудок: погрузив по локоть в отверстие правую руку со скальпелем, зажатым между пальцами, на ощупь, я отсек желудок от пищевода. Когда знаешь, как расположены внутренние органы в животе, это не так уж сложно. Да, я мог разрезать живот Богини по другому, и мне было бы легче извлекать её внутренние органы, но — таков ритуал. И так больше шансов, что тело Богини сохранится для её будущей жизни в Тростниковых Полях.
Затем — печень: я чувствовал рукой её бугристую поверхность, когда искал то место, которое держит орган, а, вытащив его, увидел синюшность измененной ткани. Этот орган я сложил в стеклянную банку. Следующие органы — поджелудочная железа и селезенка — последовали в таз.
Я смотрел на ввалившийся живот и улыбался — я смог сделать то, чего боялся. У меня получилось. Дальше пошло лучше. Я вычистил живот от крови и желчи, зашил его, старательно сопоставляя края раны, так что шов стал еле заметен.
