три будет.
Иной раз уставишься в одну точку, сам не зная почему, пока не спохватишься, что глазеешь как дурень.
Так и я вдруг сообразил — ведь я смотрю на человека в лодке невидящим взором, и принялся его разглядывать. Гребец был не близко, и все же я заметил, что он маленького роста, сутулый, его короткие руки крепко сжимают весла, а голова низко опущена. Ажурная тень шляпы из пальмовых волокон падала на лицо. Я не мог понять, сгорбился ли он оттого, что ему постоянно приходится грести, в то время как товарищ ловит лангустов, или же он был сутулым от природы. Так или иначе, вид у него был довольно унылый — словно призрак какой. Впрочем, не знаю, может, все это мне только почудилось. И вот тут-то рыбак, недавно пришедший к нам, такой же ловец лангустов, как и тот, которого я только что рассматривал, произнес у меня за спиной, указывая на гребца:
— Этот тип как-то сказал: «У кого нет жены, тот пусть остается на борту», — и, весело посвистывая, отправился домой, а там он узнал, что жена его ушла с другим.
Рыбак громко захохотал, смеялась и вся команда. Я подумал — когда нет ветра, на море слышно каждое слово, и сказал об этом, с беспокойством оглянувшись на гребца, но тот по-прежнему сидел, низко склонив голову и медленно двигая веслами.
Вскоре начался бриз, и мы подняли якорь, намереваясь возвратиться в порт.
Однако слова рыбака запали всем в душу; мы стали толковать об изменах и о том, что обманутый муж должен либо убить жену, либо уж поступить так, как поступил один парень: застав жену с любовником, он потребовал с него песо, а потом ушел из дома, хотя прожил с женой десять лет, — пусть она знает, чего стоит женщина, которая отдается первому встречному. Затем хозяин шхуны заговорил про то, какое вкусное мясо у морской коровы, на которую запрещено охотиться, и каких трудов стоит убить ее, даром что беззащитная.
Был уже вечер, когда мы причалили к берегу. Я отправился в бар. Деревянное здание его покачивалось на волнах, и посетителей доставлял туда парусник. Я принялся рассматривать чаек, стаи рыб у самой поверхности воды, и вдруг снова увидел лодку и силуэт сидящего на веслах гребца. Он был от меня довольно далеко, как днем, но сейчас мне захотелось получше разглядеть выражение его лица и глаз. Неожиданно рыбак сложил весла и замер. Я решил, что он ищет, где бы пристать к берегу, потом понял: он слушает музыку, которая доносится из бара, — звуки дерзкой песенки наполняли вечерний воздух:
