— Сегодня вторник.
— Завтра придет «Амалия», — пояснил Канарец.
Мартинес точил мачете и, не отрывая глаз от клинка, произнес:
— Завтра, Антонио.
Я взглянул на канал, пытаясь рассмотреть плот, но из зарослей торчал только кончик шеста.
— Ладно, завтра, — сказал я и проскользнул под сетку от москитов.
На рассвете я опять плыл по каналу. Над моей головой с криком носились коруа, внизу — спокойная вода; вдоль берегов теснились мангры, а из-под их густо переплетающихся корней выскакивали красные как кровь рачки.
Я рассчитывал быть в лавке около полудня. С моря поднялся сильный ветер, беспощадно палило солнце. В лавке я застал толстого Эрнесто и его тощую жену. Пропустив стаканчик, я уселся на берегу и стал глядеть на море в ожидании «Амалии». Она показалась часа в два. Шла с попутным ветром. Изодранные паруса раздувались, а от носа расходились волны.
Через полчаса судно пришвартовалось, и я увидел на нем какого-то парня. Он выглядел мальчишкой. Не по годам рослым мальчишкой. Белокожий, с едва пробивающимися усиками. За его спиной маячила фигура хозяина парусника.
— Эй, бездельник, что, после обеда припухаешь? — крикнул он мне.
— Хуже нет тебя дожидаться, — ответил я. — Твоя посудина хоть кого доведет.
— Меня не доведет. — И, все еще улыбаясь, он соскочил на пристань.
Следом сошел парень с усиками. Я разглядел его очень хорошо. Он был выше всех нас, на вид ему было года двадцать четыре, а может, года на два побольше. Парень казался сильным. У него была крепкая шея, беспокойные глаза и кожа белая, как молоко. Мне такие люди не нравятся.
Хозяин парусника протянул мне руку:
— Жиреешь, разбойник, а?
— Ах ты… — начал я, но он тут же прервал меня.
— Вот вам новый парень, — сказал он как-то смущенно.
— Этот?
— Его послал дон Бруно.
— Это ж молокосос! — воскликнул я, не в силах скрыть досаду.
Парень спокойно взглянул на меня. Он хотел что-то сказать, но, видно, раздумал и перевел глаза на хозяина судна.
— Ну, не такой уж молокосос.
— Именно молокосос.
— Потом сам увидишь.
— Я и сейчас вижу. — Я повернулся к мальчишке. — Ты приехал на место Фиденсио?
— Да.
— А понимаешь, что такое лес? Жечь уголь умеешь?
— Нет, не умею. Но научусь.
Меня просто смех разобрал, и руки зачесались всыпать ему как следует… Подумать только, научится! С этаким беленьким личиком! Жечь уголь — это не игрушки!
— Как же, — сказал я, — научишься, если тебя раньше не сожрут москиты.
Онничегонеответилисунулрукувкарман — искалсигарету. Мыпомолчали. Яподумалотом, какоелицобудетуКанарца, дачтолицо — япредставилсебе
