Проследив за моим взглядом, неловко улыбается и поясняет, будто извиняясь:
— Христом-богом клянусь, ему не хватает. Какие нынче у вице-мэров зарплаты? Срам один! — сокрушенно качает головой. — Ежели не верите, могу показать ксерокопию справки о его официальных доходах!
Ошарашенно бросаю в пластиковое ведерочко из-под майонеза полтинник. И всерьез думаю, а не повернуть ли мне обратно. И как-то неожиданно для себя оказываюсь в благоухающем краской фойе. Запах краски и приветливая улыбка девушки в строгом, но изящном костюме действуют на меня успокоительно.
— Здравствуйте! — восклицает девушка таким тоном, как будто бы ждала меня и только меня. — Проходите, пожалуйста! Вам в кабинет один-А. Пойдемте, я провожу. Только осторожненько, очень осторожненько, ступенечки скользкие… ну, понимаете, евроремонт…
Деликатно поддерживая меня под локоток, сопровождает до самого кабинета, даже дверь передо мной открывает, прямо-таки неловко.
А в кабинете меня поджидает солидный дядя с таким располагающим лицом, что просто хочется немедля выболтать все тайны, несмотря на то, что у меня и в помине нет.
— Добрый день. Присаживайтесь. Я отниму всего лишь пять минут вашего драгоценного времени на оформление страховочки, зато с ней вы почувствуете себя увереннее и…
— Какой страховочки? — уточняю я, и мой собственный голос испуганным эхом отзывается у меня в ушах. — Я тут по делу.
— Вот и замечательно. Не стоит беспокоиться, — хозяин кабинета ласково мне улыбается. — Ничего страшного не происходит. Пустячок — на днях посетитель поскользнулся на нашем замечательном европокрытии и вывихнул пальчик. Наш мэр, неустанно печась о здравии горожан, распорядился каждому оформлять страховку…
Проникновенно смотрит мне в глаза. И уж не знаю, что он там видит, но тон его мгновенно возвышается до патетики:
— Какие-то жалкие сто рублей! Согласитесь, милая барышня, спокойствие стоит куда дороже.
Я расстаюсь со стольником, не столь сожалея о его судьбе, сколь мечтая поскорее достичь определенности.
С «поскорее» выходит облом. Потому как, повыспросив у меня личные данные и дробно отстучав по клавиатуре, хозяин кабинета выдает мне свежераспечатанный, еще тепленький листок в обмен на стольник, который тотчас же исчезает — как будто бы в широкую лапищу самостоятельно и добровольно втерся.
— Распишитесь, сделайте милость, — задушевно просит дядечка. — А теперь пожалуйте в кабинет один-Б, заверить.
Я пытаюсь возражать, но он срезает меня неожиданно категоричным:
