— А если здесь нет господ, откуда же тогда столько управляющих? — удивленно спросила Вирита.
Господин де Эльтран посмотрел туда, куда указывала дочь.
— Ах, вот ты о чем! Это рынок рабов.
— Рынок рабов? — Вирита заинтересовалась.
— Ну да, место, где продают рабов. Наши управляющие тоже бывают здесь.
— А можно посмотреть? — несмело спросила Вирита, ожидая услышать привычное: «Недостойно госпожи…»
Но отец со вздохом согласился.
Продавали девочку одних лет с Виритой. Девочка зябко ежилась под пристальными взглядами; болезненный румянец проступал на ее желтовато-бледных щеках, когда покупатели беззастенчиво ее ощупывали. Вирита поморщилась: жалкое зрелище! Высшие гнушаются жить в городах — так сказал отец. Оно и понятно. Здесь все-все-все либо просто некрасиво, либо отвратительно.
На помост вытолкнули мальчика постарше. Он был совсем раздет, и на его теле, удивительно белом для раба, хорошо видны были багровые полосы от бича. На мгновение его взгляд встретился с взглядом Вириты, и она не поверила тому, что увидела — стыд и гнев.
— Продается раб двенадцати лет, приучен к несложной домашней работе. Нуждается в некотором исправлении…
Покупатели не торопились вступать в торг, Вирита ничуть не удивилась.
— Взгляните, почтеннейшие, как он красив! Он будет прекрасным украшением любой усадьбы! Два золотых — незначительная цена для такого редкостного экземпляра, не правда ли?
— Я еще не пропил остатки разума, чтобы тратить господские золотые на бесполезную покупку, — негромко, но внятно сказал один из управляющих.
— Подумайте, почтеннейшие! Нужно совсем немного усилий, чтобы исправить его нрав! Мальчишка сообразительный, его можно обучить любому делу… — почти рыдал распорядитель. — Взгляните же, господа!
Солидный мужчина в золотисто-зеленом костюме, наверняка управляющий богатых и щедрых господ, поднялся на помост, чтобы получше разглядеть диковинный товар. Но стоило покупателю взять мальчишку за плечи, как тот рванулся из его рук и, отскочив в сторону, принялся озираться. Неужели попытается сбежать? — Вирита приподнялась в экипаже.
Тоненько свистнула плеть — раз, другой, третий. На белой коже раба проступили свежие кровавые полосы.
Вирита де Эльтран, выпрямившись и даже приподнявшись на носочки, чтобы казаться выше ростом, сказала громко и повелительно:
— Довольно! Я покупаю этого раба.
И только потом, когда два золотых перекочевали из ее маленькой руки в огромную ладонь торговца, Вирита решилась посмотреть на отца — и улыбнулась: господин де Эльтран силился скрыть одобрение, но уж она-то хорошо его знала!
