— Это кто?
— Крыса. Зверек такой. Не бойся, она тебя не тронет. Лучше скажи, что мне с тобой делать?
— Не есть, — твердо прошептал макулатурный.
— Да я и не собиралась. Просто думаю, где же ты будешь жить, чем питаться…
— Сдес-сь. Все сдес-сь. — Он обвел ручкой темные стены нашего депозитария. — Еда, дом… Хорошо. А ты — гос-споша. Ты защитишь.
Дверь в хранилище медленно приоткрылась, и опасливый голос спросил:
— Вик, ну как, ты крысу обнаружила?
При звуках этого голоса Букс резво, насколько позволяла его хрупкая конституция, подскочил и с шелестом скрылся на полке с книгами Набокова. Ох, не рановато ли ему… От одной «Лолиты» такое в детском организме начаться может…
— Крыса в обмороке лежит, она больше вас испугалась, — громко ответила я. — Сейчас вынесу.
— Ой, не надо. Пусть она, как очнется, уйдет куда-нибудь.
— Ладно, я так ей и передам.
Я склонилась над не подававшей признаков жизни крысой и щелкнула пальцами:
— Луер-апироген-донормил!
Крыса очнулась, встала на задние лапки и с укором поглядела на меня. Затем, окончательно придя в себя, торопливо умотала с глаз моих долой.
— Букс, — тихонечко позвала я. — Ты не высовывайся, а я иногда буду тебя навещать и даже приносить гостинцы.
Ответом мне было тихое удовлетворенное шуршание. Я пожала плечами и ушла из хранилища, решив отложить поиски нужной мне литературы на потом.
…День близился к закату. Легкие весенние сумерки вползали в библиотеку. Видимо, они были перенасыщены теми апрельскими феромонами, которые заставляют кошек штурмовать чердаки многоэтажек, а скромных работниц книжного дела томиться непонятной тоской. Я неизвестно зачем отправилась в читальный зал и увидела картину, потрясшую мое, ставшее чересчур сентиментальным, сердце. Возле кабинетного рояля любительница фэнтези Надя изящным веером раскладывала на столике книги Авдея Белинского. Я встала рядом, с болью сердечной рассматривая яркие глянцевые обложки.
— А, Вика! — Надя улыбнулась мне, на мгновение спустившись с литературных высот. — Как тебе эта выставка, ничего?
— Ничего, — сделав над собой неимоверное усилие, кивнула я. — А тебе нравится… этот фантаст?
— Да, хорошо шлифованная проза, язык и стиль отработанные, — заговорила Надя тоном судмедэксперта. — Правда, в отдельных произведениях наблюдается кодационная проблема…
— Какая?
— Ну, проблема концовки: есть рыхлость, логический аутизм, субстанциональный позити…
— Надя, — проникновенно сказала я. — Ты хоть изредка можешь говорить по-человечески?
