— Сколько у вас тут раненых?
Он некоторое время молчал, уставившись в пол. Потом пожевал губами и, вздернув правое плечо к самому уху, ответил:
— Трудно сказать. Может быть, триста или четыреста. А может, и меньше. Очень многие умирают.
— Немудрено! — Я осуждающе покачал головой. — При таком-то обслуживании.
Врач поднял ко мне лицо. Оно выражало недоумение.
— Война, — с брезгливым безразличием выдавили его губы.
По лестнице небрежно и грубо, как мешок, тащили к выходу мертвого. Я посторонился. Вдруг мне послышался стон.
— Послушайте, — сказал я санитарам, — он, кажется, еще жив.
— Возможно, — бросил тот, что шел впереди. — Но доктор сказал, он безнадежен.
Потребовалось срочное вмешательство наших медиков, чтобы спасти оставшихся в этом так называемом госпитале раненых.
Февральские дни не шли, не бежали, а неслись сломя голову. Каждый приносил какие-нибудь неожиданности. Одной из них был вызов на 22-е число в Бекетовку.
Бекетовка — небольшой поселок южнее Сталинграда. Там, как нам было известно, находился КП командующего 64-й армией генерала М. С. Шумилова. На совещание вызвали не только командиров дивизий, но и их заместителей по политчасти.
Ехали долго, пересекая бесконечные овраги и объезжая воронки. Морозило, но солнце уже пригревало. Дороги были вспаханы танками, разбиты тяжелыми машинами, истоптаны солдатскими сапогами, как тесто, месившими снежную кашу.
Наконец добрались до Бекетовки. Поселку каким-то чудом удалось уцелеть под градом бомбежек, который обрушился на Сталинград и его пригороды. Впрочем, особого чуда не было: Бекетовка находилась несколько в стороне от направления главного удара немецких войск. Посередине поселка проходила улица, такая широкая, что за неимением поблизости подходящей посадочной площадки прямо на нее садились самолеты По-2.
Сразу по приезде мы узнали, что общего совещания не будет. Специальная комиссия вызвала к себе на собеседование военные советы трех армий — нашей 66-й, 64-й, 62-й, а также командиров всех дивизий тех же армий и их заместителей по политчасти.
О чем шел разговор с военными советами армий, мы могли только догадываться, и то лишь тогда, когда побывали на собеседовании сами. В ожидании же приглашения комиссии мы сидели в просторной избе, обмениваясь новостями с находившимися там представителями других дивизий.
Наконец нас пригласили в соседнюю пятистенную хату, из которой было вынесено все, кроме столов и скамеек. Грубо остроганные столы, приставленные друг к другу, образовали букву «Т», как это обычно делается в кабинетах руководителей. У стены, противоположной той, в которой была входная дверь, лицом к двери за столом сидели члены комиссии во главе с Е. А. Щаденко.
