Сохраб остался стоять в растерянности и недоумении. Что должен означать этот поцелуй? Ведь и тогда, в тот первый вечер, она тоже поцеловала его в лоб.
Не знал он, что мечта его становится явью…
* * *
Зийнат познакомила Сохраба со своими стариками — отцом и матерью. Они приняли его ласково, как родного, и у него в Баку появился отчий дом. Ни одного вкусного блюда в семье Зийнат не ели теперь без Сохраба.
Не желая откладывать свадьбу, Сохраб написал в село, матери. С отцом у него, как это положено по обычаю, отношения всегда были куда более сдержанными, и потому он просил мать рассказать отцу о его любви. В письме подробно описывалась Зийнат и ее родители, — конечно же, Сохраб не пожалел самых восторженных красок! Два месяца не было ответа. И вдруг отец Сохраба, сам Мургуз Султан-оглы, приехал в город. Сохраб познакомил его с будущими родственниками. Мургузу понравилась Зийнат и ее родители. Старики долго толковали и наконец пришли к обоюдному решению: со свадьбой не торопиться, а дождаться, пока молодые закончат образование и станут самостоятельными.
— Пусть хорошенько узнают друг друга, тогда не будет разочарований, решительно заявил отец Зийнат. — Строить семью — дело сложное и ответственное. Пусть поймут, что не могут жить друг без друга, тогда нам останется лишь благословить их и пожелать любви да согласия…
Первый неудачный брак дочери напугал старика, и теперь он твердо стоял на своем. Мургуз Султан-оглы согласился с ним. Молодым оставалось лишь подчиниться решению старших и, набравшись терпения, дожидаться счастливого дня.
Но судьба решила иначе…
* * *
… Сохраб повернулся на постели. Взглянул на спокойно спящую жену и, словно продолжая с ней прерванный разговор, мысленно сказал: «Нет, есть на свете любовь! Она — не выдумка. Пока существует жизнь, будет существовать и любовь!» Ему хотелось сказать эти слова громко, во всеуслышание, но Мархамат спала так крепко, что буди не буди, все равно не добудишься, казалось, трое суток подряд она не смыкала глаз и теперь наконец погрузилась в непробудный сон.
Сохраб перевел дыхание и сел на постели. Долго сидел он неподвижности, думая о том, что надо бы встать, вернуться в кабинет, сесть за стол и погрузиться в работу. Только в работе находил он забвение и утешение. Каждый раз, когда на душе становилось тяжело, он кидался к столу и там забывал все. Но сегодня он чувствовал, что даже работа не в силах помочь отвлечь от грустных мыслей. «Где ты теперь, Зийнат? — Мысленно спрашивал он. — Жива ли? Счастлива ли? Как я виноват, что до сих пор не отыскал тебя…» Нет, работать сегодня он был решительно не в состоянии. Воспоминания, сладкие, как мед, и горькие, как яд, не давали покоя, бередили пушу, выстраивались перед ним чередой, требуя, чтобы он перебирал их все, все без исключения…
