Наверняка никто не станет оспаривать тот факт, что существуют по крайней мере некоторые основания для того, чтобы усомниться в способности этой женщины нести моральную ответственность за свои поступки. Так пусть же сомнения эти заставят нас быть чуть милостивее к той, чья принадлежность к слабому полу и положение гостьи нашей страны вдвойне требуют снисхождения. Эту женщину следовало бы препроводить не в тюрьму, а в приёмную доктора.
Искренне Ваш
А. Конан-Дойль
«Грейсвуд-Бичез», Хаслмир
7 ноября
Последний исторический казус доктора А. Конан-Дойля (1)
«Сэтердей ревью»
2 января 1897 г.
Милостивый государь!
Я вижу, в представлении о том, как выглядел денди начала этого века, мы с Максом Беербомом расходимся радикальным образом. Каждый имеет право включиться в спор, и если мой оппонент возжаждал составить собственное описание модника того времени, остаётся лишь пожелать ему заслуженного успеха.
Между тем надеюсь, что Вы позволите мне обратить внимание Вашего читателя на некоторые исторические и социальные неточности, допущенные в этой его небольшой статье.
Мистер Беербом выказал по отношению ко мне особую суровость за то, что я не привёл описание внешности Питта-сына. Я, однако, не видел в том ни малейшей необходимости, ведь младший Питт (если не считать упоминания о нём в одном из разговоров) в книге не фигурирует. Желая исправить мою оплошность, мистер Беербом приводит точное, как он утверждает, и всем хорошо известное описание, сделанное Теккереем. Действительно, описание Теккерея хорошо известно — всем, кроме, судя по всему, самого мистера Беербома, поскольку к человеку, о котором идёт речь, оно не имеет никакого отношения.
«Ужасная фигура в инвалидной коляске, — пишет Теккерей, — безжизненно-бледное лицо, напудренный парик, римский нос… Вот он, величайший из завсегдатаев Палаты общин!»
Как можно было вообразить, будто речь тут идёт о Питте-сыне, если тот никогда не передвигался в инвалидной коляске, не носил париков и уж наверняка не мог похвастаться римским носом? Это же описание Питта-отца, впоследствии графа Четхэма. Перепутать двух Питтов, может быть, и простительно, но что скажем мы о неспособности распознать то явное, что содержит в себе сама цитата? Хотелось бы надеяться, что мистер Беербом действительно не станет «молоть вздор» по поводу обсуждаемой нами эпохи, — во всяком случае, до тех пор, пока не прочтёт о ней что-либо более существенное, нежели пусть и живой, но во многом неточный очерк д’Орвилли.
