Лежа в первом салоне президентского самолета, отделенного плотной шторой от остальной части, где находилась свита, он задремал. Кастор обладал счастливой способностью мгновенно засыпать, что позволяло ему легко переносить разницу во времени.
Он проснулся от возмущения — во сне обнаженная Клер отбирала у него трость. Хотя ему были чужды тайные фрейдистские объяснения, более того, они вызывали у него лишь сарказмы, он испытал неловкость, усмотрев в этом сне некий символ. Но вид стюардессы в короткой юбке, наклонившейся, чтобы поднять упавшую трость, испытанное волнение успокоили его…
Потом он работал. Вызвал к себе секретаря, показал основательно перелопаченный текст подготовленной на завтра речи. По прибытии, отвечая на приветствия, он будет говорить без бумажки. Предупредите переводчика.
Оставшиеся двадцать минут полета он посвятил беседе с женой. Та рассказала ему о слухах, связанных с послом.
— Каким? — спросил он.
— Нашим. Вы знакомы с его женой?
Он встречал ее. Маленькая, весьма аппетитная особа.
— Да, — сказал он. — Она очень мила.
— Так вот, говорят, что такого же мнения нынешний министр иностранных дел… Вы увидите, он станет просить о переводе посла в Берн.
Самый близкий к Парижу дипломатический пост помещался в Берне.
— Посол размазня, но не глуп, — ответил Кастор. — Он откажется.
Президентша вздохнула. Было самое время надеть шляпку. Предмет на голове, который мог в самое неподходящее время улететь или перекоситься, неизменно вызывал у нее беспокойство. Она была из тех женщин, на которых даже киноварь выглядит незаметно. Ярость бушевала лишь в ее душе.
Пилот посадил самолет и теперь выруливал — так, чтобы остановиться как раз напротив ковровой дорожки, расстеленной на бетонке. Президент первым вышел на трап, внизу его дожидалась кучка официальных лиц. Ему пришлось стоя выслушать исполнение гимнов и принять рапорт начальника почетного караула.
Когда он вошел в зал для почетных гостей, боль, дававшая о себе знать в последнюю неделю, стала невыносимой. Но это никак не проявилось на его лице. Однако, когда две девочки поднесли августейшему гостю и его мадам букетики цветов, он не смог наклониться. Вытянувшись, как струна, он лишь слегка потрепал щечку одной из них. Сбитая с толку, та разревелась. Перед тем как сесть в машину, президенту пришлось еще ответить на приветственную речь хозяев.
В резиденции, отведенной им на эти дни и связанной по этому случаю прямым проводом с Парижем, президент узнал, что его ждет весьма срочный телефонный вызов. Он взял трубку, лежа на диване и принимая болеутоляющее, протянутое ему личным врачом. Звонила секретарша.
