Жертва — паренёк лет четырнадцати-пятнадцати, не выглядел сверстником, был на полторы головы ниже самого низкого из оппонентов. Большие очки с толстыми линзами занимали едва ли не половину белого, как мел лица, добротно усыпанного веснушками.
Это у меня по логике вещей должны были быть такие веснушки. Я рыжий! Но почему-то напрочь их лишён, а этому парню не повезло. Хотя вроде бы русый. Эта генетика — сумасшедшая вещь!
Паренёк со стоящими торчком волосами под «ёжик» трясся сильнее листьев на ветру. Как на глаз, так адреналина в нём под завязку. Только применял он его не в правильном русле, размазывая кровавые сопли по лицам гопников — предпочитал бою ступор.
Не все воины. В последнее время я вывел для себя такую классификацию людей: волки, овцы, пастухи и собаки. Рамки восприятия расширились. Если в первый день попадания в детдом делил всех только на первые два «класса», то со временем поумнел. День за три идёт, если не за неделю…
Паренёк на бедняка не походил: под курткой костюм-тройка, лакированные туфли и дипломат. Всё это выводило в разряд престижа. Ещё бы волосы чуть отрастил, зализал назад и того глядишь — вылитый сын бизнесмена или очень обеспеченного родителя.
Но что он здесь делает, этот золотой мальчик? Где охрана?
Впрочем, это не мои дела, а детсадовские отрицальщики просто не доедают в столовых. Их можно понять. Жизнь у всех разная. Пойду я, пожалуй. Своих проблем хватает.
— Вот. Вот все деньги, что у меня есть, — паренёк с мольбой в голосе выложил на руку Паши довольно приличные купюры. Среди рублёвых соток и пятисотенных лежали доллары и евро. — Возьмите всё, только не трогайте меня… Я вам ничего не сделал… Отпустите. — По щекам пацана потекли крупные слёзы.
Я поневоле приметил, что паренёк-то совсем моего возраста, только очень хилый и больной. Не всё, наверное, можно купить на деньги. Да, точно. Сверстник. Вроде бы видел в параллельном классе…
— Смотрите пацаны, у него доллары! Да я такие только по телику видел! Ты, мешок, совсем страх потерял? — Паша скривил прыщавое лицо. Глаза, глядя на богатство в руках, загорелись недобрым огнём.
— И что ты всё мямлишь? Отдам! Отдам! — Передразнил Рябой и забрал у пацана очки. Тут же напялил на себя, изобразил глупую рожу и стал дразнить. — Конечно, отдашь! Всё отдашь и даже ещё принесёшь… — Рябой придвинулся к пацану, угрожающе добавил. — Если не хочешь неприятностей. Так ведь?
Ну, вот играть начинают.
«Ёжик» затряс головой. Выглядел беспомощным котёнком. Глаза без очков давали расплывчатую картину мира.
