Чёрт возьми, как я рад, что жил в деревне в обычной рабочей семье. Почему раньше не ценил? Не с чем было сравнивать? Для смены ценностей, перестановки приоритетов всегда важно сравнение.
Звучала жуткая музыка коммунистических времён. Вот с музыкой везде одинаково. Репертуар одинаков от класса к классу.
Шутки ради или по настойчивой просьбе Аркашки, меня записали в класс для умственно отсталых. В числе одиннадцати человек, те упорно терроризировали бедную учительницу весь урок, да так, что та сорвала голос. Мне в принципе всё равно, как их принято называть в цивилизованном обществе, но для меня они так и остались дебилами — никакими не умственно отсталыми.
На втором уроке, как только училка покинула класс, вместо того, чтобы хором пойти в библиотеку за учебниками, двое одноклассников тут же решили испытать меня в качестве мишени. Что в качестве снарядов? Да всё, на что ляжет взгляд.
В числе прочего в воздух взвились новенькие, покрашенные стулья.
Даже выражений лиц не поменяли. Как само собой разумеющееся. Я испытал шок. В детдоме такого не было. Всякое было, но чтобы стулом вместо знакомства в голову без всяких причин.
Хотя, помню и сам так начал, но то была оборона.
Как бы не был шокирован, рефлексы взяли своё — увернулся от первого стула. Тот развалился на части, ударившись о классную доску. Второй стул задел измученное плечо и вдобавок ко всему разбил стекло на входной двери.
Без разговоров я сломал носы изысканным метателям. Коротко, без эмоций. Наверное, так действуют профессиональные военные.
Поднялся крик, лица дебилов исказились. Теперь из мучителей те превратились в жертвы. Зачем таких вообще набирают в обычную школу? По первому уроку русского языка, что я провёл с ними, понял, что в десятом классе им только азбуку проходить.
Плечо запульсировало болью. Что-то там всё-таки неправильно срослось после драки в деревне. Если это так, то мне конец — гопники задавят в комнате при первой возможности, едва увидят слабость. Мне нужны силы, мне нельзя иметь больное плечо! От этого зависит выживаемость. Ещё Аркаша вот-вот поманит своих «чёрных риэлторов». Он почти в открытую об этом говорит.
— Что за дела, Мирошников? — Ворвалась в класс разгневанная учительница.
— Ирина Прокопьевна, рыжий разбил Денису нос.
— И Роме.
— И цветок он разбил.
— И стульями кидался!
Поток лжи потёк рекой. Против меня ополчился весь класс. Одиннадцать отмороженных типов показывали, что их стая меня не принимает, потому что я был единственным, кто не донимал учительницу.
