Впрочем, назидания его выслушивать было уже некому: остальные разведчики спешились и быстренько стали перемещаться в противоположному краю полянки, где за деревьями раздавались редкие выстрелы из советской винтовки и частые очереди из вражеских автоматов.
В промежутках между стрельбой слышались крики «Рус, сдавайся» и «Русская не сдаваецо!». Однако пара очередей из автоматов уже отечественных вскоре прекратила этот неприятный шум.
— Хабиббулин! — по лесу пронесся крик Иванова — это ты тут стреляешь?
— А, таварища лейтенанта! Это да, моя стреляла. Твоя, таварища лейтенанта, быстро убегай, моя немецко-фашистский оккупант стреляй — тебя прикрывай. Твоя быстро убегай, мне немецко-фашистский оккупант говорит что скоро-скоро пушка привезет и совсем убивай моя будет.
— Хабиббулин, твоя с моя… тьфу! ты с нами давай езжай, мы за тобой приехали.
— Моя не моги езжай, тут раненый Васька раненый сержант обратно взад к нашим тащит. Медленно тащит, моя прикрывай их надо.
Разведчики пробежались по лесу и в паре десятков шагов обнаружили раненого Ваську, который тащил в глушь леса уже потерявшего сознание сержанта.
— Куда путь держим? — поинтересовался Вяземский, — может нам по пути — так подбросим.
Раненых бойцов аккуратно переложили с земли в коляски мотоциклом, нераненые кое-как расселись и группа уже совсем было собралась ехать обратно в расположение, но сзади на полянке раздался подозрительный шум, напоминающий шум подъезжающего Ганомага. Сидоров соскочил с коляски и аккуратно выглянул из-за дерева.
— Фашисты — доложил он обстановку, — на Ганомаге и с пушкой.
— Пушка в каком состоянии? — уточнил майор.
— В походном — ответил Сидоров.
— Это хорошо, — прокомментировал Моисей Лазаревич, — а то опять пришлось бы упаковывать. Вас, товарищ боцман, не затруднит освободить транспортное средство от ненужных нам пассажиров?
— Патронов маловато осталось — поделился Сидоров, выпуская по Ганомагу короткую двухсотпятидесятиснарядную очередь. — Но вы правы, товарищ майор, ехать по четыре человека на одном мотоцикле — это недопустимое нарушение ПДД, — добавил он, выгребая тушки фашистов из броневика. А сейчас мы сможем доехать, никаких правил не нарушая.
— А ты, Хаббибулин, метко, оказывается, стреляешь — похвалил Хабиббулина Иванов. Вон сколько фашистов настрелял!
— Неправда, таварища лейтенанта, моя плохо стреляй. Моя только четыре фашист убивай, Васька стреляй хорошо, и сержант. Васька девять фашист убивай, сержант — восемь. А Хабиббулин им только помогай немного.
