Никто не обращал внимания на то, что Анжела страшно похудела, став похожей на свою больную мать. У той и другой были провалившиеся, болезненно горящие глаза, впалые щеки и спутанные волосы. Между ними существовала связь, которая, казалось, делала их взаимозаменяемыми.
Отец не замечал в Анжеле перемен. Он работал по двенадцать-четырнадцать часов в день. Он знал только, что она была хорошая девочка, которая ухаживает за больной матерью и заботится о семье. Хорошая девочка. Другие дети тоже ничего не замечали. Анжела со временем стала для них как мать. Они во всем слушались ее, приходя из школы домой, переодевались, ходили в магазин за покупками, заправляли кровать, накрывали на стол, мыли посуду, помогали ей убираться по дому, показывали домашнее задание, сообщали ей, иногда говоря правду, а иногда и привирая, о том, где они были после школы, с кем проводили время и чем занимались.
Данте был старшим мальчиком в семье, и в свои тринадцать лет стал замечать нечто, что пугало его, никому об этом не рассказывая. Он видел, что его сестра подолгу смотрит на призрак, который когда-то был их матерью, самым светлым человеком в их семье. Руки Анжелы дрожали точно так же, как и руки матери. Ее губы шевелились, но он только изредка мог различать какие-то слова. Другие люди считали, что они молились вместе, но Данте не был в этом уверен. Между матерью и дочерью существовала какая-то тайна, и в то время как умирала эта некогда энергичная, душевная, отзывчивая, шумная женщина, происходили какие-то неясные и зловещие события. Мальчик никому не мог рассказать о своих догадках. Отец лишь испугался бы и стал бы больше времени проводить на работе в своей мастерской. Он не мог даже смотреть на умирающую жену, и Данте не хотел, чтобы отец еще более отдалился от семьи. Он не мог рассказать о своих догадках теткам. Они приходили увешанные сумками, шумные, пышушие здоровьем. Обнимались и смеялись, и щипались. Помогали делом и советами, возились с матерью и уверяли ее, что она обязательно поправится, в то время как она чахла изо дня в день.
Не мог он рассказать об этом и своей шестнадцатилетней сестре Марии. Эта девочка была занята только собой. Она слишком долго расчесывала свои замечательные длинные черные волосы. Она так долго и тщательно гладила свои вещи. У нее просто не было времени ни с кем общаться, все время она тратила на себя. Она два раза, утром и вечером, целовала мать, а все остальное время посвящала только себе. Остальные дети были еще слишком малы. Они слушали старших, делали то, что им говорили, и убегали по своим делам.
