— Нет… Я думал… не знаю о чем… по поводу змей… Не знаю, какое-то неясное, старое воспоминание, что ли, которое я не могу выловить из тумана забвения. Но это пустяки, это не имеет значения…
— Значит, — продолжала Жильберта, которая не в силах была оторваться от этой темы, — значит, можно научить змей танцевать!
— Да, при звуках свирели… Но перестанем о змеях! Не лучше ли для вас оставить этот разговор?..
— Нет, поговорим еще, поговорим!
— Вы бравируете своим страхом, потому что знаете, что нечего бояться…
— Значит, они танцуют?
— Они приподнимаются и покачиваются в такт. Можно также их подзывать, заставить приползти…
— О! Неужели кто-нибудь мог бы, находясь снаружи, вызвать к себе змею, вползшую в дом, или змею, внесенную в комнату?..
Жан Морейль побледнел, заметив волнение Жильберты.
— Неужели это возможно?! — воскликнула изумленная графиня.
— Очень возможно, — сказал Жан Морейль. — Жильберта, давайте займемся чем-нибудь другим…
Но девушка в свою очередь задумалась над чем-то. Лицо ее судорожно сжалось. Она наконец сказала, продолжая думать вслух:
— Нет, в эту ночь я услышала бы звуки свирели… Я ничего не слышала. Ничего!.. Нет, это невозможно! И кто же, в конце концов?.. Я ничего не слышала… Ничьих следов не обнаружили нигде…
— Это не имеет значения. Ты, надеюсь, помнишь, что в Люверси повсюду асфальт. Вокруг замка нигде нет ни гравия, ни песку; вот почему мы не нашли никаких следов и, что еще важнее, не нашли следов ползания…
— Почему вы считаете, что это «еще важнее»?
— Потому, дитя мое, что совершенно невероятно, чтобы какой-нибудь человек желал смерти твоей матери, между тем как роль змеи здесь неоспорима. Если же она не оставила следов на асфальте, то только потому, что на нем не остается следов…
— Верно, — сказали одновременно Жильберта и Жан.
— Ну, довольно об этом! — весело объявила мадам де Праз, — Жильберта, милочка, я думаю, что нам пора уходить. Ты совершенно оправилась?
— Мерси, тетя. Я могу идти.
— Мне хочется, — сказал Жан Морейль, — чтобы вы унесли какое-нибудь воспоминание о первом посещении вашего будущего дома. Не будем больше говорить об этой лампе. Но… выберите сами. Все, что здесь имеется, принадлежит вам.
Все трое стояли возле витрины. Жильберта подошла к ключам. Ее жесты и взгляды выражали шаловливое лукавство. И она сказала несколько мелодраматически, но с дрожанием в голосе:
— Нельзя ли, Жан, вместо всех этих ключей — ключ от вашего сердца…
— Вот он!
Он шутливо указал на огромный средневековый ключ.
