Кровавый рельс - Морис Ренар

Хардинг пил, навалившись на стол. Он был мрачнее тучи. Пальцы его грубой руки, запущенной в рыжую шевелюру, царапали кожу до крови. Симонсон еще не вернулся! Мертвая тишина царила над пустынной прерией. Хардинг насторожился:

— Кто здесь?

Мужчина торопливо спрятал в шкаф бутылку бренди. Затем прислушался, вышел крадучись и остановился, выжидая.

В ночной темноте были едва различимы строения затерянной в безбрежности травы маленькой железнодорожной станции, ничем другим, кроме разъезда, не примечательной. Тень Хардинга легла на рельсы, обрамленная светлым прямоугольником дверного проема.

Он вернулся, чтобы погасить лампу, затем снова вышел, как вор. Пробрался вдоль дощатой стены и осторожно скользнул в потемки.

На небольшом расстоянии, к северу, послышался вдруг приглушенный звук — галоп лошади. Глухой шум постепенно затихал. Лошадь удалялась.

Рыча от бешенства, Хардинг судорожно, сжатым кулаком, ударил пустоту.

— Люси! — прошептал он. — На этот раз она приехала к нему!

И он тихо выругался, охваченный яростью, гневом и отчаянием.

Шаги неторопливо приближались.

Когда Симонсон вошел в контору, он увидел своего компаньона, выпивающего под лампой.

— Вернулись уже? — сказал Хардинг, притворно улыбаясь.

Тот не ответил.

— Двадцать два часа, — заметил он, взглянув на часы. — Ваше дежурство, не так ли?

— Вы это прекрасно знаете.

— Доброй ночи, Хардинг.

— Еще лучшей вам, Симонсон, выспитесь всласть!

Он услышал, как молодой человек разделся за перегородкой, как прошуршали простыни по деревянной раме кровати.

Оставшись один, Хардинг размышлял в темноте. «Люси скакала на своем мустанге на ферму родителей!.. Люси, опьяненная поцелуями Симонсона!..»

Он встал со стула, ослепленный черным головокружением. Сила ненависти выпрямляла его, стегая хлыстом жестокого страдания.

Издалека нарастал глухой металлический шум. Задрожал звонок, как внезапное напоминание о реальности. Хардинг, вспомнив о своих обязанностях, отправился занять свое место на перроне, чтобы пропустить 28-й.

Гремящий поезд заполнял темноту. Он прошел в великолепном разгоне, казавшемся опустошительным, и исчез в восточном направлении.

Дежурный остался стоять у края пути, ошалело уставившись в пустоту.

Вдруг тишину всколыхнул чей-то ласковый зов. Хардинг подскочил и повернул голову… Симонсон разговаривал во сне. Прильнув к перегородке, Хардинг различил бессвязные слова:

— Люси… душенька моя…