Эбаде шевельнул пальцами, давая понять, что понял её и благодарен ей. Джин взяла с его подушки несколько волосков — на голове ни одного уже не осталось — и завернула их в пропитанный специальным раствором платок. Сунула сверточек в карман защитного костюма и направилась к выходу. На пороге остановилась, обернулась: по сморщенной щеке Эбаде медленно катилась слеза. Понимал, видимо, что вместе с ней уходит и его жизнь.
* * *
— Мехмет утверждает, что ты покидала палату Самаза Али. Зачем? — приступил к допросу прибывший в госпиталь через полчаса после её визита к Эбаде капитан Лахути, предварительно отведя Джин в отдельную комнату.
— Мехмет? Кто это? — удивилась она. — Я его не знаю.
— Зато я знаю! — рявкнул Лахути. И добавил, чуть сбавив тон: — Это один из охранников госпиталя. Он видел, как ты выходила из палаты Али. Куда ты отлучалась?
«Провокация? — молнией пронеслось в голове Джин. — Похоже на то. В коридоре не было никого кроме матери парня. И если бы этот мифический „Мехмет“ действительно видел, как я выходила, то видел бы, и куда я потом вошла…»
Лахути нервно прошелся по комнате. Потом, заложив руки за спину, остановился напротив Джин.
— Тебе было запрещено покидать палату!
— Ни на миг не забывала об этом и потому не покидала, — съязвила она. — Кстати, капитан, а не мог ваш охранник спутать меня с доктором Нассири? Дело в том, что именно Сухраб выходил из палаты, когда санитар позвал его к телефону. А в одинаковых защитных костюмах женщину, согласитесь, трудно отличить от мужчины.
— Проверим, — пообещал, кивнув, Лахути. — Однако у меня есть еще один свидетель. Её сейчас приведут.
Джин сразу поняла, что он имеет в виду мать больного юноши. Это было уже серьезной угрозой для успешного выполнения задания. Она испугалась, но виду не подала.
— Ведите, — произнесла притворно равнодушно.
— Позволите войти? — заглянул в комнату доктор Нассири. — Шахриар, я привел женщину, которую ты просил…
— Да, да, входите, — рыкнул Лахути, не оборачиваясь.
Нассири робко шагнул в комнату, ведя за собой за руку женщину в защитном костюме, явно смущенную повышенным вниманием к её персоне. В резиновых перчатках похрустывали суставы. От волнения, видимо.
— Вы Самаз Агдаши? — строго спросил её Лахути.
Женщина кивнула. Потом чуть слышно сказала:
— Да.
— Вы покидали коридор у палаты вашего сына в течение последних двух часов?
— Она там провела уже несколько суток, капитан, — ответил за женщину доктор.
— Не мешай, Сухраб. Помолчи.
