Минибанджо вернулось в рюкзак. Парень опять принял вертикальное положение и протянул Сидролену руку.
— Сэнкью, — сказал он, — и орибуар[11]!
Затем он обращается к девушке:
— Шнель! Ти идьот или не идьот?
Девушка грациозно встает и в темпе засупонивается.
— Ну и дрессировочка! — заметил Сидролен.
Юный кочевник тут же запротестовал:
— Найн! Найн! Нет трессировотшка: швобода! Либертад! Марширен нах кемпинг бикоуз иметь швобода марширен нах кемпинг!
— Ясно, ясно.
— Прощайте! — сказала девушка, в свою очередь протягивая руку Сидролену. — Еще раз спасибо, мы к вам зайдет как-нибудь, если будет время.
— Милости просим, — ответил Сидролен.
Он посмотрел, как они карабкаются вверх по косогору со всем своим снаряжением.
— Для силачей работка, — прошептал он.
— Они вернутся? — спросила Ламелия.
— Не думаю. Нет, они никогда не вернутся. Да и что они мне? Они едва ушли, а я уже почти забыл о них. А ведь они существуют, они, без сомнения, заслуживают права на существование. Но они никогда больше не вернутся в лабиринты моей памяти. То было мимолетное знакомство. Бывают такие сны, похожие на мимолетное знакомство, — наяву они наверняка прошли бы мимо сознания, и однако, эти сны волнуют, когда припоминаешь их утром, пока тычешься без толку в сомкнутые ставни век. Может, я и сейчас спал?
Ламелия не ответила ни утвердительно, ни отрицательно — по той простой причине, что она не дослушала его монолог до конца.
Сидролен взглянул на часы в кубрике и не без удовольствия констатировал, что встреча с кочевниками пробила весьма несущественную брешь в том отрезке времени, который он отводил своей сиесте, и что эта последняя вполне может быть продолжена еще на несколько минут. Вот почему он разлегся в своем шезлонге, и ему опять удалось заснуть.
— Что я вижу! — воскликнул король, сидящий под своим заветным дубом, — уж не препожаловал ли к нам наш горячо любимый герцог д’Ож!
— Он самый, сир, — отвечал герцог, склоняясь долу перед королем, и добавил: — Мое вам нижайшее!
— Счастлив тебя видеть в добром и цветущем здравии, — сказал король. — Как там твоя семейка?
— Моя супруга усопла, сир.
— Надеюсь, это не ты ее укокошил? С тебя ведь станется!
Тут король изволил милостиво улыбнуться собственной шутке, и тотчас окружающая свита прямо-таки зашлась от восхищения.
— Стало быть, с наследником по-прежнему дело швах? — осведомился король.
— Увы! — вздохнул герцог. — У меня только мои тройняшки, и это для меня тяжкий крест, государь, тяжкий крест!
