Ты лиричен. Тебе не стоило труда тронуть мое сердце лезвием своего слова. Оно могло быть любым, и звучать могло по-разному, бессмысленным или глубокомысленным оно могло быть, но оно было твоим, единственно твоим словом, вечно развивающимся. Всегда первозданным. Непревзойденным. И бездейственная ночь поглощала меня, сон становился твоим словом, словно точка зрачка превращалась в некое соединение твоего мозга и активизации артикуляционного аппарата. Я становилась словом, пережитым в себе, и все равно твоим. Не именем и не жестикуляцией, не раскрывающейся сутью своего личностного впечатления, а всего лишь твоим монотонным, или вовсе лишенным тона, или напротив порывистым и неудержимым, но твоим словом.
Когда мы стояли в оцеплении, нас считали первоклассными аналитиками, таких, как мы к тому времени уже практически не осталось. Наши глаза замечали все. Мы с завидной точностью определяли замыслы прохожих. Подобно опытным ищейкам с абсолютным нюхом, мы мгновенно находили взрывчатые вещества на обозреваемой нами территории. До сих пор не могу поверить в то, что мы не сумели предотвратить… Кошмары захватывают мозг, как клещи, от которых не спастись. Не спастись, как не спаслись все те, и мы не спасли их.
Ты такой забавный, ты всегда что-нибудь придумываешь. У тебя неистощимый запас историй, которыми ты постоянно обволакиваешь чье-то сознание. Ты состязаешься с человечеством. Ты человек без возраста. Ты воплощение эпох. Спаситель чувств. Ты один… Может быть, ты спрячешься в ритмах своего сердца. Может быть, прекратишь свое пребывание в мире людском, не родишь детей, предназначенных тебе судьбой, не найдешь предназначенную тебе судьбой спутницу, никому не оставишь в наследство свои фолианты. А может быть, ты уже испугался будущего. Превратился в отчаяние, от которого лечил. Ушел от ответственности… Решил не отвечать за все написанное перед судом времени. Где твои истории? Где наша история?..
Да! Ты точно разочаровался, перестал верить в себя, был пойман в сети бездейственности. Да, тебе понадобилась стабильность. Пресловутая упорядоченность. Ты же брал мою руку и пронизывал меня своей стремительной энергией, смотрел на меня — и я поглощалась облаком твоего сияния. Ты же заставлял не просто произрастать идеям в моем сознании, но наделял их целью и благородностью помыслов, вследствие чего я обретала возможность управлять нациями, а потом вся вселенная превращалась в капельку моей слюны, и естественно, я, становясь чем-то неопровержимо более великим, чем вселенная, могла создавать вне вселенной все то, что было чем-то неизвестным нам, там, внутри вселенной. Ты же сам радовался моей искусности, когда я со всем своим созидательным даром была лишь одной из ресничек твоего левого глаза.
