— Ну то-то, — сказала она, успокаиваясь и вздыхая, но так ни разу и не раскрыла глаз, еще, наверное стесняясь, спросонок.
— Ну, ладно, — сказал он, тоже насмеявшись вдоволь. — Спи, не просыпайся пока. Я сейчас вернусь — поспим еще немного, у меня тоже глаза закрываются. Мгм?
— Мгм!.. — Она еще разок порывисто вздохнула как бы с сожалением оттого, что он уходит, и послушно затихла, прелесть такая, а он, тоже с сожалением покидая ее, пошел отключать опять было примолкнувший телефон.
Но вблизи раздался новый, ужасно громкий звонок, и, быстро схватив трубку, он оглянулся через плечо на дверь: хорошо, что притворил на всякий случай. Он вдруг подумал, что это звонит Инна.
Однако в трубке послышался характерный, с гласными врастяжку, говор Сержа Мотылева, старосты курса:
— Салют! А разве ты еще не умер?
— Да нет вроде, жив пока. Это ты, что ль, Мотылек? Здоров!
— Да я-то здорово, а ты-то как? Зеваешь, слышу?
— Извини, еще не проснулся.
— А врача-то хоть вызвал?
— А зачем? — Несмотря на хронический недосып, он все уже сообразил и решил для себя молниеносно, и уже наслаждался, бравировал своей еще свежей, только что из печки, независимостью. — Я тоже здоров. И при этом, знаешь, совсем неплохо себя чувствую.
— А зря, — сказал Мотылев. — По твоей милости сорвана репетиция, Боб рвет и мечет, ты же его знаешь: «Е-эсли бо-олен, на-а-до пре-эду-пре-эжда-ать!» Так что делай выводы, пока не пришлось делать вводы.
— Нет, Моть, ты извини, конечно, но как раз сегодня я сделал вывод, что врать нехорошо.
— Похвально. И даже стипухи тебе не жалко?
— Жалко, но что делать, так сложилось, не от меня зависит.
— А от кого?
— Судьба такая.
— А если вылетишь из наших старых добрых стен? У Боба именно такое настроение.
— Ну что ж, отлично. А то я сам никак не мог решиться. Я имею в виду — уйти.
— О! О! Старичо-ок! Ты что-то припоздал с первоапрельскими приколами, тебе не кажется?
— Моть, не смеши меня, не мучайся догадками. Это все так неожиданно — я сам еще не очень понял. В общем, ты скажи пока, что не нашел меня, не шокируй Боба. А остальное я завтра сам. Лады?
— Ну-ну, дерзай. И справку припаси, что ты не сумасшедший.
— А если сумасшедший?
— Сочувствую. Тяжелый случай.
— Спасибо, Мотылек, ты настоящий друг. Народу, конечно, тысяча извинений. И передай, что я, правда, не нарочно, так вышло.
— Да нам-то что: каждый кует свое счастье. Ладно, пока.
— Пока, Моть. Мерси за информацию.
И победоносно прихлопнул трубкой по аппарату. Итак, свобода?!
