— Давайте замнем для ясности? — попросил он смущенно.
— Как хотите… — Взгляд ее выражал удивление и недоумение. — Никогда бы не подумала, что в консерватории может надоесть.
— Я тоже не думал.
— Ну, что ж, — рассудила со знанием дела, — чего только не бывает.
— Да, — согласился, — всякое бывает. Редко, но бывает.
И опять помолчали, рассеянно слушая музыку.
О чем еще говорить? Вот ужас!
Хотелось как-то вывести ее на что-нибудь значительное, для ума и для сердца, а все получалась какая-то чепуха.
— А родители? Как они реагировали?
Он успел уже забыть, о чем речь, и не сразу вспомнил:
— Да по-разному. Мать плакала. Отец — не знаю. По-моему, наплевать ему на меня.
— Значит, правда, работаете.
— Нет, — вздохнул о своем. — Все еще учусь. — Где?
— В цирковом, — соврал, не моргнув, постеснялся прямо назвать театральное.
— Это что же, из консерватории — в цирковое?
— Да. На клоунский факультет.
— Интересно.
— Хорошо вам живется: все интересно.
— А вам разве нет?
— А мне — не очень.
— Почему?
— Потому.
— А почему потому?
— Потому что потому.
Без объяснений это отдавало, наверное, жутким позерством.
Но ведь и не мог же он ни с того ни с сего говорить ей, что дело, разумеется, не в скуке как таковой, а в некоем непредвиденном несовпадении мечты и реальности.
Это не просто скука — это смертельная тоска по идеалу!
Но чтобы это понимать, надо хоть немного поболеть тем же самым или переболеть, как дядя Вася, например, и вообще здесь не о цирковом же речь, и зря он врал, запутался только, а она все почему да почему — почемучка.
— Нет, ну правда, почему? Если б вы шли туда с чьей-то легкой руки — все ясно. Но у вас, наверно, было какое-то призвание?
— Было да сплыло. И не в призвании счастье. — Это он острил опять. — Между прочим, у нас полно таких — с чьей-то легкой руки. Позвоночники называются. Или блатные. Но большинству из них как раз ни капельки не скучно. Да и не все они так уж обязательно бездарные. Это гений и злодейство — две вещи несовместимые, а люди, бывает, идут по призванию, а проходят по звонку, по блату — так у них случайно совмещается. Вы считаете, с ними тоже все ясно? А я им даже сочувствую: они же не виноваты, что у них такие родители? И родителей можно понять — «ну как не порадеть родному человечку?» Это классика…
— Погодите… — прервала она его, уже и раньше будто прислушиваясь и даже принюхиваясь к чему-то (он в запале остроумия еще никак не мог уразуметь, в чем дело), и вдруг вскочила, быстро сунула ноги в плетенки, понеслась на кухню.
