Но в прихожей вдруг раздался пугающе громкий в ночи звонок — «дин-дон!» — аж сердце защемило, черт, всегда так неожиданно.
Однако он тут же и возрадовался искренне, решив, что это наконец-то прикатили мать с отцом, и представив себе, кстати, какой мог выйти конфуз, если б он был сейчас не один.
Мысленно уже готовясь к суматохе объятий, поцелуев, распаковки чемоданов и привыкания друг к другу после трех недель разлуки, он не стал заглядывать в дверной глазок, вообще презирая эту манеру, несмотря на криминальные ужасы вокруг, а там — вот если бы не поленился, увидел бы и подготовился хоть малость, — там, за дверью, смиренно улыбался дядя Вася, сосед-пенсионер, бывший школьный учитель:
— Здравствуй, дружок. Ты дома?..
Странный, тяжелый, загадочный случай.
Но об этом — позже.
А пока я видел только то, что видел.
Одинокий старик навещал меня довольно часто, и, хотя в такой поздний час он явился впервые, я не очень ему удивился.
Но контраст с ожидаемым был слишком резким, поэтому, конечно, мне вряд ли удалось скрыть свое разочарование.
Впрочем, дядю Васю поначалу, казалось, ничто не смущало.
— Целый день поджидаю тебя! — Привычно пошаркивая шлепанцами, он сразу же вступил на собственный прогулочный маршрут среди нашей дряхлой мебели в гостиной и, оглянувшись, сверкнул на свету золотым зубом в улыбке и стеклами очков в простой допотопной оправе. — И на балкон уж выходил пару раз, а только сейчас заметил свет у вас. Ты извини, я на радостях и не спросил по телефону-то: можно, нельзя? И правда, слушай, скажи честно, ничего, что так поздно?..
Но я не услышал вопроса, вернее, забыл ответить, потому что подумал вдруг: а может, она все-таки согласилась приехать или прийти, а я ее не понял? Тогда мне надо бы встречать бежать, а я…
— Да что с тобой? — Старик встревоженно остановился. — Я тебе, наверно, помешал или случилось что?
— А?.. — Я с трудом припомнил, о чем он спрашивал. — Да нет, ничего, дядя Валя. Ничего… — И кисло улыбнулся под его острым, птичьим взглядом. — Ну правда, ничего.
— Ничего так ничего, — успокоил он и меня, и себя, трогаясь дальше по своему маршруту. — А я, видишь, тоже не сплю сегодня, маюсь. Весь дом наш спит, храп даже слышен или мне уже чудится, а я не могу. Не спится и все, не могу!..
Тут я, кажется, опять переключился на свое, и опять до меня не сразу дошло:
— Ну, дружок, настроеньице у тебя. Что-нибудь в институте?
Я посмотрел на него, запоздало соображая что к чему, и решил, что думать сейчас о ее приходе — слишком наивно и самонадеянно с моей стороны.
