— Ну нет, — ответила она с усмешкой. — Встречать не трудитесь. Уж как-нибудь сама, если что. Сидите дома, варите свой кофе.
— Так вы придете?!
— Может быть, когда-нибудь, не знаю, в другой раз. Спокойной ночи.
— Ну почему?! — завопил он. — Приходите, тут же рядом! Что вас смущает? Я жду вас, правда!.. — И, услышав короткие гудки, чуть не заплакал от досады и обиды. Ну зачем же она так-то, даже не дослушала. И что он такого предлагал? Может, он первый раз в своей жизни ни о чем таком и не думал!..
И со злостью бессилия постучал трубкой по деревяшке стола.
Ох, примитив!
А ведь могла бы, кажется, если бы была хоть немного поразвитей, дурочка зеленая, могла бы понять и просто приехать.
Ну что, в самом деле, посидели бы, полялякали — и вернулась бы к своей маме, пожалуйста!..
Хотя, конечно, с другой стороны, он и себе удивлялся.
Так глупо попался, поверил, а ведь она уже наверняка была в своей детской постельке.
И как ему вообще пришло это в голову?..
Он послушал трубку, не сломал ли чего, нажал на рычаг — отпустил: гудок, все в порядке.
И вдруг, упрямо поджав губы, снова стал накручивать диск, и снова там почти мгновенно сняли трубку:
— Алло? — испуганный полушепот, а почему бы ей так пугаться, если она еще не спит.
— Извините, — проговорил он, тоже почему-то волнуясь. — Я не успел вам сказать. Я все-таки жду вас, вы знайте, и буду ждать до утра. Надумаете — приходите, я жду. — И еще раз назвал номер дома и квартиру.
Но это был всего лишь моментально рассчитанный мстительный жест: ему хотелось хоть как-то отыграться и показать ей, что он не только не выбит из седла, но и остался своим в доску, несмотря ни на что.
И вдруг она сказала тихо:
— Хорошо…
Он удивился, послушал, не скажет ли она еще что-нибудь, и добавил, уже просто рисуясь:
— Я жду вас, вы поняли? И пожалуйста, не сомневайтесь.
— Хорошо… — И опять — молчание.
Так и не решив для себя, что же означает такая странная ее покладистость, он первый осторожно положил трубку.
А может, его звонок прервал какие-нибудь там домашние дела-заботы, и потому она отвечала так загадочно односложно?
Он пожал плечами и самодовольно хмыкнул: как бы то ни было, он снова на коне, а остальное трын-трава.
— Спать! — приказал он себе и, вроде бы ни о чем другом уже не думая, отказался даже от курева, сгреб обломки и табак с газеты в пепельницу и отправился умываться, чистить зубы и прочее.
Оставалось раздеться, лечь и забыться ко всем чертям, а утром начать новую жизнь — хотя откуда было взяться новой? — старую продолжить, какая есть: в училище к десяти — мастерство, репетиция, опаздывать нельзя, будильник надо поставить, не забыть, потом лекции какие-то… и тэ-дэ и тэ-пэ… до скончания века.
