— Спасибо за приятный вечер, — сказала она своим изумительным низким голосом, к которому он вроде бы уже привык за это время, не замечал как будто, но вот — перед расставанием — опять услышал.
— Ночь, — напомнил он, опять немного теряясь и от голоса ее, и от взгляда.
— Ах да, ночь, я забыла. Прекрасная ночь, не правда ли?
— Правда, — усмехнулся, удивляясь тому, как точно она запомнила эту его дурацкую выпендрежную фразу, однако и сам не забыл спросить: — А ваш телефон… можно узнать?
— Вы же звонили мне, кажется.
— Случайно. Я звонил… не вам.
— Не мне?.. А кому?
— Ну… не вам.
— А-а, — догадалась. — Вот как. Интересно… — И на нее вдруг напал смех, пока еще, правда, сдержанный, но все равно довольно обидный, почти оскорбительный.
— А что смешного?.. — подчеркнуто недоумевающе пожал плечами.
Но тем самым он только масла подлил в огонь: она уже не могла больше сдерживаться и от души, по-детски, по-девчоночьи срывающимся голосом расхохоталась.
Он невольно улыбнулся, немного даже завидуя ей, и, поглядывая на ее нос, правильный, в общем, но смешно вибрирующий от хохота, заметил добродушно:
— Над собой смеетесь-то…
Это вызвало еще больший всплеск эмоций, и он, совсем уже обескураженный ее как будто издевательским хохотом, шутливо пригрозил:
— Вот откушу вам нос — будете знать, как дразнить животных в зоопарке.
— Что-о?! — еле-еле, на клавесиновых верхах, пропищала она и чуть не задохнулась от удивления: — Но-ос?! Ну-ка, интересно, посмотрим… — И вдруг, уже насмеявшись до слез, ликуя в предвкушении несомненной победы, откинула капюшон, вытянула шею, подставляя ему свое лицо, и зажмурилась. — Ну-у?!
Боже мой! От нее повеяло каким-то удивительным, нежно-молочным, детским ароматом, и он вдруг представил себе и даже, казалось, ощутил вкус ее губ, но в следующий момент просто чудом пришел в себя и, разгадав ее наивный ход, смеясь и холодя от собственной дерзости, быстро взял ее голову в свои руки, зверски изловчился и… вправду куснул ее, не больно, конечно, прямо за кончик носа.
— А-ай! — жалобно вскрикнула она и отшатнулась в комическом ужасе, изумленно хлопая ресницами. Потом осторожно потрогала свой нос и посмотрела на пальцы, будто ожидала увидеть кровь. — Ни фига себе юмор!.. — И потрясенно-озадаченно взглянула на него.
Он смущенно отвел взгляд, скромно помалкивая, тоже обалдевший и от этой искусительной близости, и от того, что натворил, и сгорая в то же время от внутреннего ликования. Успе-ех, чего уж скромничать, почти победа, а ведь был на грани поражения.
