Однако в штаб-квартире ООН считали, что стоит рискнуть и начать разоружение людей в Макени. Я же полагал, что мы, поскольку живем в Макени, лучше представляем себе возможную реакцию местного командования ОРФ, и прямо сказал в своем официальном рапорте: «Начав действовать в соответствии с вашими инструкциями, мы рискуем спровоцировать взрыв насилия со стороны ОРФ, не имея возможностей сдержать его».
Протесты наши во внимание приняты не были, и потому я, подчиняясь приказу, разоружил в тот день десятерых повстанцев и выдал им новые удостоверения личности. Они питали опасения, что было вполне понятно. Им пришлось тайком пронести оружие через блокпосты ОРФ.
Мы понимали, что местных командиров повстанцев случившееся разозлит, однако надеялись, что гнев их не приведет к насильственным действиям. Сидя в тот день за столом в центре приемки, я заметил в письме, которое собирался отправить домой, что, «если это приведет к масштабному разоружению частей ОРФ, я буду считать, что получил в день рождения отличный подарок». Возможность отправить письмо мне так и не представилась — очень скоро оно вместе с другими моими вещами оказалось в руках повстанцев.
Утром 30 апреля кенийцы погрузили десятерых экс-комбатантов в машину и отвезли их в лагерь РДР для регистрации и медицинского обследования. Мы старались особо не распространяться об этом случае сдачи оружия. Однако в тот же вечер к лагерю РДР подошли полковник Бао, полковник Каллон и несколько сотен повстанцев. Они окружили лагерь.
Утром я нес службу в лагере РДР, а за несколько минут до появления толпы повстанцев вернулся, чтобы перекусить, в дом нашей команды в Макени. Это пустяковое обстоятельство спасло мне жизнь. Сидя рядом с моими товарищами по утренней смене и беззаботно поглощая макароны, я и подумать не мог, что вся наша дневная смена оказалась в заложниках.
Началось вооруженное противостояние. Когда мы попытались вступить в переговоры, повстанцы взяли в плен майора Ганазе, руководителя рабочей группы малайзийцев, и некоторое число кенийцев. Бао был в ярости из-за того, что его люди разоружились вопреки его приказу. Неспособный наказать «изменников», которые, что неудивительно, удрали в буш, он решил жестоко отомстить своим мучителям из ООН.
Оставшиеся кенийцы и еще один военный наблюдатель (бангладешец по имени Салах Уддин) провели в лагере РДР ночь на грани жизни и смерти, окруженные значительно превосходящим их по численности противником. Из их начальных, посланных по радио сообщений мы в Макени узнали, что дела плохи. Впрочем, сообщения резко оборвались, когда повстанцы захватили оборудованные рациями автомобили ООН.
