— Вот и помогите нам.
— Ох и рады бы, да как поможешь-то?
— Ты, Тимоха, чисто дите малое, — вновь заговорил Данило, — как помочь? Седлать коней и сегодня же вместе с Михайлом в ихний полк, войну приканчивать вместе с ними.
— Я-то бы и не против, ты как, Александр?
— Боюсь чего-то, вдруг да не получится, одолеет нас Семенов, тогда что? Они нас как изменщиков с землей смешают и дома посожгут, семьи по миру пустят, как вон в Курунзулае-то было.
— Да в одном ли Курунзулае, в Плюсниной восемнадцать домов сожгли.
— То-то и оно.
Разгоревшийся было спор погасил Данило:
— Хватит вам, пошли лучше к столу, а тут нам без бутылки-то ни за што не разобраться.
Против этого никто не возражал, все поднялись, вышли в переднюю комнату, а там уже и водка на столе и закуска.
Вот это другой коленкор, — охочий до выпивки Демин разгладил ребром ладони усы, — уж теперь-то мы до чего-нибудь договоримся.
— С праздником! — чокаясь с гостями, поздравил подсевший к столу отец Данила.
— С каким, дядя Федор? — спросил Михаил, выпив и закусывая соленым огурцом.
— Заговенье сегодня. У тестя-тo варили пельмени?
— Варили.
— То-то, сегодня к кому не зайди, у всех пельмени, а завтра рождественский пост. — И, раздвигая по столу тарелки, приказал невестке: — Анюха, подавай горяченьких.
Раскрасневшаяся от жаркой печки жена Данила поставила на стол кастрюлю с пельменями, приветливо согнула в полупоклоне дородный стан:
— Кушайте на здоровье.
— Спасибо, хозяюшка!
— Выпей с нами за твое здоровье!
— Выпьем!
— Дай бог не по последней!
Покончив с пельменями, Михаил возобновил разговор, начатый в горнице, и Фартусов, махнув рукой, согласился первый:
— Пиши меня.
— Чего писать-то? Седлать да ехать.
— Сейчас же, в эдакую-то непогодь?
— Эка беда! Ишо лучше, следов не видно будет.
— Оно-то верно, ты как, Александр?
— Э-э, ехать так ехать, чего тянуть!
Порядком охмелевший Федор, не понимая, о чем у казаков разговор, донимал Мишку вопросами:
— А сказали, Михайло наш к большакам переметнулся, казачеству изменил, ить наврали?
— Наврали, дядя Федор.
— Вот и я так говорю, врут, сукины дети, чтобы Михайло наш, такой казак, да изменщиком стал! Не могет этого быть! Правильно я говорю?
— Правильно, — поддакивал Михаил и к друзьям: — Ну, товарищи, давайте кончать, седлать будем и ходу, сбор у тестя. Мне вот ишо школьникам надо листовки отдать, из полка нашего привез, хотя это я Марише поручу, она не подведет, сделает. Давайте собираться живее.
— Это мы мигом, нищему собраться — подпоясаться.
