— Тогда другой разговор, — повеселел Михаил и руку пожал давнему другу, — молодец, Данило! И знаешь что, раз такое дело, идем со мной сегодня же, принимаю тебя в свой эскадрон, согласен?
— Хоть сейчас. Только вот что, ко мне-то все-таки идем и ребят Сашку с Тимохой уговорим ехать с нами, ребята они хорошие, согласятся.
— Вот это было бы здорово, идем!
Снегу насыпало уже в полколено, а он валил и валил пушистыми хлопьями, и ни ветерка, никакого просвета.
"А ведь хорошо получается, — мысленно ликовал Мишка, когда оба вышли из зимовья и побрели серединои улицы, — трех казаков увести от Семенова к красным, это же здорово! Да-а, а снегу-то сколько навалило, хорошо ишо, что листовки-то не раскидал ночью, завалило бы их начисто. А для нас-то теперь такой снег еще и к лучшему".
Фартусов и Демин в ожидании прихода Данила сидели в передней комнате, разговаривая с хозяйкой, дымили табаком. Оба они хорошо знали Мишку и, когда он, отряхивая папахой снег с полушубка, появился в доме, поспешили к нему, дружески здороваясь, помогли снять оружие, раздеться.
— Привет вам, друзья, привет! — за руку поздоровался с ними Мишка и к старикам: — Здравствуй, дядя Федор, тетка Фекла, Анюта, здравствуйте, рад видеть вас!
— Здравствуй, милок, здравствуй!
— Здравствуй, давненько не бывал у нас!
— Разбогател, возгордился!
Данило приказал жене накрывать на стол, друзей потянул в горницу, сказал отцу: "Вы тут налаживайтесь, а мы по нашим военным делам переговорим". Друзья прошли в горницу, Данило прикрыл за собою филенчатую дверь.
— Такое дело, ребяты, — заговорил он, когда все уселись на скамьи. — Михайло-то, оказывается, и не урядник вовсе, не семеновец, а большевик, в красных служит.
У Фартусова глаза округлились, а Демин даже отодвинулся от Михаила, глядя на него с изумлением:
— Верно?
— Верно.
— Да как же это так? И не боишься?
— А чего бояться-то?
Но еще больше удивились они, когда Данило огорошил их новым сообщением:
— А я вот тоже хочу в красные податься! Вместе с Михайлом еду сегодня, как вы на это смотрите?
— Дела-а! — Демин, улыбаясь, помотал чубатой головой. — Спрашиваешь, как мы на это смотрим? Я вот, к примеру, никак не смотрю. Одно на уме, скорее бы закончилась вся эта заваруха, да снова бы на пашню весной, а там на покос, на страду, и пошла мирная жизня! Ты как, Тимоха?
— Да и я то же самое. Спросить хочу, Михайло: верно говорят, што к нам с Амуру подмога прибывает?
— Верно.
— Тогда чего же, всем-то скопом навалитесь на нас дружнее — и войне конец.
